Демин Ник К. : другие произведения.

Stronghold2 (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.23*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть: 1,2,3,4,5 главы. Непричесано. Жду от Вас каментов и киданий тапками. Когда будет прода - не знаю, работа "мешает". Спасибо всем читателям. с искренним уважением, аффтар.

   Ник К.Демин

Stronghold - 2

  
   Аннотация.
   В 200* году, в канун Нового Года, произошла катастрофа изменившая мир, возможно с помощью информационных технологий. Никто не знает кто это был и как они это сделали и чего хотели добиться авторы проекта, известно только что это случилось по всему миру практически одновременно. В течение первой недели нового года люди сошли с ума. Исчез тонкий налет цивилизации, в ответ на невинное замечание можно было получить кулак в морду или нож в брюхо. Потом люди начали терять разум. Они вели себя как дикие звери, не пользовались одеждой и орудиями убийства, а использовали для этой цели когти и зубы, руки и ноги. Они убивали, чтобы жить; любой встречный становился для них продуктом питания. Их стали называть зомби.
   По улицам городов стало опасно ходить. Уцелевшие люди сбивались в группы, чтобы выжить, грабились магазины, бензоколонки, склады. Такая разруха происходила повсеместно. И вдруг звери исчезли, они покинули города и затерялись. Людей осталось очень мало; так из 400 тысячного городка осталось население около 20 тысяч человек, то есть одна двадцатая часть населения. Самое интересно, что больше всего пострадали крупные индустриальные центры, там едва набиралась одна сотая от бывшего количества населения. Надо было как-то налаживать новую жизнь, но человек такая скотина, что не может не отнять у более слабого. В городах возникли группировки, которые пытались подмять всех под себя. В больших городах это свелось к непрекращающейся войне против всех, но кое-где люди пытались договориться и поделить территорию. Самые умные захватывали кусок территории и, с помощью посулов или силы, заставляли людей работать на них, объявляя себя: князьями, баронами, царями, императорами, председателями реввоенсоветов и т.д. и т.п.
   Первое время (2-3 года) нарушение инфраструктуры городов было незаметным. Так же автоматика включала фонари на улицах (с каждым годом все меньше и меньше); на бензоколонках можно было добыть бензин и дизтопливо, а на нефтебазах еще и котельное топливо (но все эти точки были поделены и за них иногда разгорались "нефтяные войны"); в автосалонах стояли новые машины; на складах были продукты питания длительного хранения (консервы, тушенка, крупы, спиртные напитки); но все это кончалось. Выходили из строя неремонтируемые теплосети; гасли, перегоревшие лампочки; забивалась канализация; у продуктов питания кончался срок годности; ломались или просто отключались насосы на скважинах; аварии на водопроводе; очистные сооружения выходили из строя - в города пришли эпидемии. Оставшееся население уменьшилось еще на треть. Выжившие уходили из городов - ловушек.
   Немного по другому было в небольших городах и на периферии...

Пролог.

   Большое помещение, устланное коврами так, что свободного места не сыщешь. Вдоль стен стоят воины, наряженные в халаты, остроконечные шлемы, бронежилеты, поверх бронежилетов бронзовые маленькие щиты с чеканкой, на руках страшные, шипастые наручи; руки сложены на груди. За спиной кривые сабли, в кобурах на поясах - ВАЛ. Бесстрастные лица, висячие тонкие усы, узкие глаза - ближняя охрана Великого Хана. Великий хан изволит кушать. Руки по локоть залезают в жирное, истекающее соком баранье мясо; громкие чавкающие звуки, лоснящиеся губы; сало вытирается о дорогую одежду. И вдруг все это благолепие моментально нарушается:
   - Великий Хан!
   Забежавший в большую комнату человек низко поклонился. Глава ханских телохранителей поморщился, все-таки этот гяур ведет себя слишком нагло. Полагается пасть ниц и только после этого обращаться. Хан впрочем ничего не сказал, а только сделал легкое движение бровями. Глава охраны знал этот знак, именно благодаря ему он и стал главным телохранителем. Требовалось выйти всем, оставив его наедине с этим человеком; прошлый глава осмелился ему возразить, после чего распрощался с головой. Нет. Ему его голова пока не жала, поэтому комната мгновенно опустела.
   - О, Великий Хан, - снова начал человек.
   - Оставьте, Сергей Петрович, - поморщился мужчина в полном расцвете сил, одетый в стеганый халат, лисью шапку; перевязанный кушаком из золотой парчи; и во все такое, что подразумевалось народным; на коленях у него лежала богато изукрашенная сабля и на длинных ремешках висела кобура с наганом. То ли басмач времен гражданской, то ли второстепенный актер из малобюджетного исторического голливудского боевика, в котором исторической реальности меньше, чем в сказках про эльфов. 1
   1 (После развала инфраструктуры люди подстраивали себя и свое понимание мира под сложившуюся ситуацию, а затем экстраполировали себя в эту "игру". Многим, еще до катастрофы, казались привлекательными средние века, поэтому достаточно легко появлялись князи, ханы, бароны и т.д. наряду с комиссарами, белыми офицерами, казачьими атаманами, революционными матросами, анархистами. Если же человек выбирал свой типаж, то меньше всего он беспокоился об исторической реконструкции образа. Вели они себя в соответствии с запомнившимися кадрами из фильмов и обрывками знаний, полученных чуть ли не в школьные годы. Общим у них являлось то, что по сути они вели себя как удельный князек и Нестор Махно в одном флаконе.)
   Закряхтев, он распрямил коленки и с явным вздохом облегчения проковылял к стоящему в углу столику и опустился на стул, блаженно вытянув ноги. Взяв со стола салфетку, аккуратно вытер рот и руки; брезгливо закатал испачканные в жире рукава халата. Хлопнул негромко в ладоши, в комнату неслышно вошла юная девушка, негромко сказанные по-татарски слова, легкий поклон и на столе начинает появляться сервировка и угощение. Белая накрахмаленная скатерть; салфетки; минимальный набор: нож, вилка, ложка, красивая тарелка, бокалы. На столе появился легкий овощной салатик, заправленный маслом и бутылочка красного вина, которую откуда то из под ковров, воровато озираясь, достал хозяин. Трапеза текла легко и неспешно, поддерживаемая легким ничего не значащим разговором. Аккуратно отпиливая от придерживаемого вилкой бифштекса кусочек, посетитель спросил:
   - Ринат Кавыйевич, как Вам здесь? Может зря мы во все это ввязались?
   Приподняв интеллигентным жестом нож с вилкой над тарелкой, Великий Хан на секунду задумался, потом положил столовые приборы, аккуратно промокнул салфеткой губы, грустно и грубо ответил:
   - Хреново мне здесь, Сергей Петрович. Это сборище ортодоксов кого угодно достанет. Но мы им нужны, как и они нам. Моно сказать, что сложился паритет.
   Перейдя к аперитиву, удобно устроились на коврах, вытянув ноги и соорудив из подушек подобие кресел.
   - Как у нас дела в Нижнекамске?
   - Честно говоря никак. Тамошний директор, простите Великий Хан, заламывает такие цены, что добыча нефти становиться просто нерентабельной. С каждых пяти цистерн нефти он готов отработать одну нам, остальные берет себе.
   - Наглеет Марат Равильевич, наглеет. Как у него с кадрами?
   - Он очень быстро с помощью своей охраны, остатков выживших МВДшников и других силовиков, прибрал к своим рукам город и окрестности. Боевиков у него не очень много, но зато хорошая техническая база. В городе почти ничего не изменилось - так же горит свет, подается вода, патрулируются улицы. Разве что жители кучкуются ближе к власти, да на виселицах мародеры висят.
   - Я разговаривал с его аппаратом, они согласны работать в обмен на оружие.
   - Ишь чего захотел! - возмутился великий Хан. - Чтобы мы своими руками его сильнее делали!? Не дождется!
   Нервными шагами он заходил взад вперед, заложив руки за спину. Наконец он остановился:
   - Значит так! Провести разведку в соседних областях где были НПЗ2. Выяснить их нынешний статус, наверняка там кто-нибудь да сидит и доит их потихоньку. Оценить возможность захвата предприятия, в случае невозможности - попытаться договориться с хозяевами. Об исполнении мне доложить. Записали?
   2 (НПЗ - нефтеперерабатывающий завод).
   Сергей Петрович кивнул головой.
   - Так, теперь о наболевшем. Как у нас с охраной скважин и месторождения в целом?
   - Очень неплохо, - осторожно сказал начальник службы безопасности, - была отбита попытка захвата, прикормленных Нижнекамском ханов. Сами они не рискнули светится, наняли, но откуда ноги растут не скроешь.
   - Хорошо, - на секунду задумался, Ринат Кавыйевич. - Как дела с экспедицией?
   - В город отправлено шесть команд, действующих автономно друг от друга, к разным группировкам. С двумя из них можно вести нормальные дела, три из них подходят для силовых акций, в частности одну подкармливаем...
   - Что за группировка? - перебил Хан.
   - Бывшая военная часть, вернее её остатки. После восстановления дисциплины, можно акклиматизировать к нашим задачам. Две других вполне управляемы и все больше звисят от нас. Связь с одной из команд - потеряна.
   - Еще хочу заметить, что на нашей территории были задержаны две разведгруппы из Алметьевска. Их головы, с наилучшими пожеланиями, были отосланы обратно.
   - Это ты неплохо придумал, - похвалил начальника СБ бывший генеральный директор и внезапно тыкнул пальцем, украшенным перстнями, в карту, около которой стоял последние минут пять. - Проверь ка вот это место. Точно знаю, что там был завод.
   Начальник СБ ушел. А Великий Хан остался великоханствовать и объединять вокруг себя мелких бандюг и рейдеров, выбравших его Великим Ханом и которых необходимо было подвинуть в сторону, а уж тогда не только нефтяные месторождения, но и Елабужский завод, Камаз, Вертолетный завод и еще много чего будут контролироваться верными людьми. А сейчас необходимо решать один из многих вопросов - нужно топливо, дешевое топливо. Нефть в баки не зальешь.

Часть 1.

Глава 1.

в которой приходит понимание о том, что так дальше жить опасно и возникают первые непонятки.

  
   - За это последнее время поднято три поселения из ваших людей. Прибыли первые подводы с налогом из старых поселков, отправлено, в счет осеннего урожая: зерна на посадку, две телеги с сельхозинструментами, на развод быка и двух коров, обществу. Из города, пока, известий не было. Если будет угодно ознакомиться, то я все изложил в списке. Также я хотел бы что бы Вы просмотрели приходно-расходные книги, еще требуется утверждение двоих выборных в Городской Совет, в Макарово. В конце недели ежемесячный суд, на который уже подали заявку двенадцать человек. Жалоба от людей князя на Вашего сына, тренируя своих людей, он занимался тем, что захватил, как он говорит "для тренировки", пограничное поселение. Я разговаривал с главным интендантом князя, инцидент можно считать исчерпанным...
   Монотонный голос становился тише и терялся где-то вдалеке. Я встряхнулся, приходя в себя. Голос опять стал громким:
   - ... также еще хотел бы обратить Ваше внимание на то, что подходит время ежегодного общего сбора, который будет проходить в Макарово. Необходимо подготовить и разослать приглашения, всем интересующим Вас людям. Тренировочной группой обнаружено свободное поселение в пятидесяти километрах от нас в сторону Кировской области. Судя по наблюдениям поселение из новых, созданных после беспорядков. Есть интересные замечания, они используют труд непомнящих. (Непомнящие, зомби, упыри - люди потерявшие разум и тонкий налет цивилизации и ведущие себя как животные. Не носят одежду, не пользуются орудиями труда, не используют членораздельную речь. В общем обычные животные.) Вот предложения по ассимиляции этого поселения...
   - Спасибо, - прервал я эконома поднятой рукой. - Книги оставь на столе, списки тоже; я просмотрю их ближе к вечеру, а к утру ты их заберешь. Составь список и сочини текст пригласительного билета. Я думаю, ближе к выходным, мы отправим людей с пакетами ко всем нашим.
   Эконом поклонился, положил бумаги на стол, и неслышным шагом покинул комнату, я остался один. Задумчиво посмотрев в начинающее сереть окно, я подошел к камину и протянул руки ближе к огню. Вроде бы все хорошо, но меня гнетет какое-то нехорошее чувство. Такое ощущение, что я упустил кое-что важное и это упущенное мной важное, вот-вот подкрадется сзади и треснет меня по башке. Хреновато.
   Грохнувшись в тяжелое кресло, я уставился на пляшущее пламя, и стал размышлять. Все пока складывалось не очень плохо. После того, как мы вполне удачно свалили из окрестностей нашего городка и обустроились, каждый на своей территории, мы продолжили поддерживать друг друга, и, самое главное, не перессорились. У всех своя вотчина, которая худо бедно управляется, свой круг интересов, который решает каждый сам по себе в пределах своих возможностей. Общими остались только безопасность и... да, пожалуй, и все. Вот здорово, получается, что нас ничего не связывает, кроме общих врагов и старой дружбы, к которой, теперь, относишься очень аккуратно. Осталась взаимовыручка, но все это с оглядкой на своих людей. Это только кажется, что стоит стать небольшим повелителем, как будешь весь в шоколаде. На самом деле не только они работают для тебя, но и ты должен работать для них, а не то окажется, что все это большой пшик и у тебя нет никого за спиной, на кого можно положиться. Главное, необходимо очень точно выдерживать дистанцию.
   Если рассуждать логически, то сейчас у нас каждого по небольшой банде, которая способна производить налеты, захватывать на небольшое время некрупные населенные пункты, куролесить там несколько деньков, и сматываться, при малейшем проявлении опасности или появлении более крупной и лучше вооруженной группировки. То, что мы при этом стараемся держать достаточно большую территорию столь малыми силами, обозначает только одно, мы пока не напарывались на действительно серьезных противников. Но тут возникает дилемма: если мы увеличиваем количество бойцов, то мы уменьшаем количество сервов, людей, которые сидят на земле, то есть занимаются обычным трудом: занимаются ремеслами, рожают и воспитывают детей, работают на полях. Мы принимали их с тем условием, чтобы они работали, а в ответ обещали защиту, в лучшем стиле суровых девяностых годов, и пока они не прикипели к одному месту, нет смысла давить на них, иначе они разбегутся в разные стороны. Другое дело, что человек животное стадное и потом они обязательно пристанут к какому-нибудь крупному поселению, но это будет потом и не у нас.
   Причем невозможно взять человека и заставить его воевать незнамо за что. Люди в возрасте, или просто много повидавшие, предпочитают работать сами по себе, смиряясь с необходимостью платить налоги, но попробуй заставить его взять в руки оружие, как он начнет сопротивляться, справедливо полагая, что ты взваливаешь на него свои заботы. Если же все таки его записали в ополчение, то не факт, что он из этого ружжа не шмальнет в тебя, благодетеля, а наша власть еще не настолько окрепла, чтобы держать за спиной придурка с ружьем. К тому же катастрофически не хватало кадров. Я невольно бросил взгляд на стол, заваленный бумагами, с двумя пластиковыми цилиндриками из под фотопленки, которые и таили в себе мою головную боль и плохое настроение.
   Я еще раз перечитал два последних сообщения, пришедшие из города. Доставлены они были командой Ильяса, поведшего молодняк в большой поход, по истечении которого предполагалось разделить их по тем или иным подразделения. Естественно, один он не мог все охватить, поэтому его сопровождали так называемые "покупатели", которые оценивали новичков. То, что оставалось, брал себе Семеныч, который хоть и стал сдавать по здоровью, но рассудка не терял и брался за самое тяжелое. Один из покупателей и сходил на одну закладку, второй на вторую: забрали письмо и оставили посылку. Они никак не связаны друг с другом, сговора быть не могло; играть с нами тоже пока было некому- поэтому письма скорей всего истинные. Я взял одно из них и снова начал читать, словно пытаясь проникнуть в потаенный смысл простых слов:
   "Здравствуй брат..."
   Хоть тексты и были зашифрованы, но примитивненько. В случае необходимости их смогли бы расколоть не дешифровальщики, а любители поразгадывать кроссворды и загадки. Кроме того, мои контакты подставлялись по полной; вычислить их, после прочтения и осмысления информации, не составляло труда. Видимо дело показалось им настолько серьезным, что они наплевали на опасность. Есть еще один прием, многажды описанный в "шпиёнской" литературе, сущая мелочь, но приятно: количество точек с запятой, четное или нечетное. Нечетное, и по этому приемчику получалось, что Мишаня писал под диктовку. Таким образом, мне на сто процентов подсовывали дезу, плюс вешали на меня вызволение Майкла: от выкупа до силовой акции, а вытаскивать его необходимо. Не потому что русские своих не бросают, а потому, что элементарная логика подсказывала такой порядок действий. Отдавать нужного человека можно только за что-либо серьезное, а такого не предвидится. Да и элементарная порядочность вместе с совестью скромно шевелились в уголке души. Я старательно их придушил и еще раз подумал: нельзя ли втюхать Майкла конкурентам в обмен на что-нибудь интересное. Не придумал и... отпустил скромняшек. Пусть меня погрызут.
   Со вторым письмом было еще интереснее. По ходу про информатора, его написавшего, ничего не было известно. На том конце цепочки сидел человек, которого я крепко держал за жабры, содержа его единственного ребенка (о чем он знал), и выжившую жену (о чем не знал). Писали же они словно под диктовку. Нет, стиль письма был разный, сведения тоже, но вот идеи, прописанные в них, походили друг на друга, как близнецы.
   Так, ничего и не придумав, я позвал Игоря Ивановича, а тот нашел мне Семеныча.
   Дождавшись его и обменявшись положенными в таких случаях словами, я отдал прочитать письма и усадил его пить чай с медом и свежим хлебом. Тот довольно зашевелил усами и хищно вцепился в кусок каравая.
   Тщательно прожевав угощение, он дочитал оба письма. Небрежно откинув их в сторону, он спросил:
   А от меня то ты, что хочешь?
   Неопределенно пожав плечами, я покрутил в воздухе пальцами и озвучил свои измышления по поводу контроля над одним и полностью непонятного поведения второго. Еще раз тщательно обнюхивая текст Семеныч что-то пробурчал.
   Что, что? - не расслышал я.
   То, то - передразнил меня Семеныч. - Тебе же все написали. Скорей всего орденцы решили обеспечить свои тылы, да и чего-то бояться. Тот, который под контролем, выбран ими как почтовый ящик. Через него они пытаются связаться с нами. Кто глава - они не знают, но надеються на то, что их послание попадет по адресу. Второй - раскрывает именно намерения церковников. Ответь поскорей и жди, с тобой будут искать встречи.
   И по стариковски закряхтев Семеныч свалил к себе, а я остался один, в который раз с тоской думая, что зря я ввязался в это дело. Теперь пищи, но беги, как белка в колесе.
   ***
   Письма были очень простые. В одном из них макс написал, что на нашу сторону ищут выход орденцы, причем старается это делать втихомолочку, стараясь не затрагивать никого из своих союзников. Ни Шерхана, ни подмятых под себя Свидетелей Иеговых, ни колхоз имени Ленина. Инициатива исходит не от самого главного руководства, а от среднего звена. Хотя возможно они просто стараются обезопасить себя от любых обвинеий со стороны. Люди, пытающиеся с нами связаться, делают это очень ненавязчиво, при малейшей опасности убирая свидетеля. Так, пользуясь свободным доступом на территорию колхоза и тайной исповеди, они вышли на кого то из моих людей. Сотрудничество оказалось достаточно плодотворным, видимо им нашлось чем его заинтересовать. Он не знает кого именно, но работа в том направлении активизировалась. Так что изменилось направлении деятельности разведки: все меньше занимаются поиском ведьм, большинство ресурсов направляется в сторону увеличения экспансии на сторону. Подробнее сообщить не может, постольку поскольку мною было запрещено заниматься активным сбором разведданных.
   Я отложил письмо и задумался. Если эти сведения попали к практически законсервированному агенту, то это значит то, что: либо он сгорел, либо эта деятельность получила очень широкое распространение. Еще раз мылено попеняв себе на леность и на то, что не озадачился подсадить другого агента. Я перешел ко второму письму.
   Майкл писал очень убедительно и немногословно, в своем лаконичном стиле. Письмо его больше напоминало служебную записку с обоснованием какой-либо надобности и включало практически все, что написал Макс.
   На него вышли святоши и предложили передать для меня послание. Что его поразило, так это то, что именно для меня. В частности мать-церковь предлагала мне полное прощение только за отвлеченное согласие о сотрудничестве. Основные вопросы предлагалось обсудить в реальном времени и без посредников. Никаких конкретных вопросов - только полунамеки. Легкие как перышко и ничего не значащие. Намек там, намек тут и ты начинаешь сомневаться в себе самом. Предлагалось встретиться и обсудить вопросы затрагивающие не только оставшихся в городе, но и "пошедших по другому пути развитию", то есть нас. Так же в письме содержалась просьба о полной секретности, приводились какие-то доводы. В общем ничего не обычного, если бы не дополнительный знак препинания. Возможно Майкл хотел привлечь внимание таким образом, ведь если бы не этот момент, то я бы обратил на это письмо внимания не больше чем на все остальные пришедшие за последние два года. Не то чтобы я их игнорировал, просто было не к спеху, как я считал. Но каковы попы! Расщелкали мою консерву на счет раз. Насколько я знаю мишаню, его убедить достаточно тяжело, практически невозможно. Покраснеет, глаза в сторону уводит но упрямо стоит на своем и пока сам не прочувствует - не согласится. Он не упертый просто очень основательный, для него семь раз отмерь - один раз отрежь - не поговорка. А руководство к действию.
   Сам в приписке написал, что он рекомендует встретиться и обсудить наболевшие проблемы (еще один звоночек: любое прилагательное со словом проблемы, рекомендация уделить этому как можно более пристальное внимание); а я теперь сижу и думаю, к чему относилась точка с запятой. То ли он поддерживает сближение с церковниками, то ли он захвачен и пробует хоть в какой то мере повлиять на свою судьбу и это сигнал СОС, а не приглашение поиграть.
   Еще существует интересная возможность игры, кто-то не просто пытается со мной, а затеял многоходовую комбинацию, призванную в конечном итоге поссорить меня со всеми моими друзьями (чуть не сказал подельниками). Если хотя бы сделать допущение. Что не только я оказался самым умным и оставил в колхозе своего человека? Если сделать второе допущение о том, что святоши вычислили всех остальных и каждому из нас было послано такое предложение? Вы можете сказать, что слишком много допущений, но поверьте мне в жизни если есть возможность случится чему либо плохому, то случится не просто плохое, а очень плохое. Закон мэрфи - не я придумал. (набор законов, описывающий возможность возникновения проблем, типа: бутерброд всегда падает маслом вниз). В итоге мы получаем в лучшем случае нескольких никому недоверяющих индивидуумов, а в худшем локальную заварушку; постолькоу поскольку каждый из них может двинуть на другого неслабо вооруженную команду. Если они рассчитывают на это, то придется делится информацией, необходимо собраться и тупо поставить вопрос ребром. Заодно по реакции народа можно посмотреть кто решил попробовать сыграть в высшей лиге, ну и окоротить человека. Если же для всех это новость. То я теряю такой шанс! Хотя лучше потерять шанс, чем голову - шансов много, голова одна.
   То есть как бы не было соблазнительно, играть самому не получится - играем по любому в команде. Для этого терпим до очередного сборища, благо оно уже скоро, и под видом пьянки, как мы всегда делаем, обсуждаем наболевшие вопросики, ну и этот в том числе.
   В целом выводы простые: ситуацию надо исправлять, а для этого необходимо расширять свою агентурную сеть везде, где только можно. Для начала надо заслать человечка в колхоз и активировать еще одного человечка, пусть он посмотрит на ситуацию. Его зацепить не могли - он нигде не отсвечивал, тем более наш внешний антагонизм проявлялся в полной мере. Если для предупреждения вторжения, хватало внешних постов и одного человечка внутри, то для нормальной работы нужно внедрять и еще раз внедрять народ. Сейчас я похож на инвалида, который пользуется одним из чувств, намерено игнорирующим все остальные. Загадывать нечего, надо сначала дождаться ответов на заданные вопросы, а только потом предпринимать какие-то действия. Но на первую встречу я все-таки съезжу. Посмотрю, заценю серьезные люди или так, шантрапа дворовая.
   ***
   С утра я вызвал Ильяса.
   - Привет.
   - Привет.
   Тут надо немного пояснить: Ильяс, как зять Семеныча, постепенно сменил того на посту начальника отдела силового реагирования. Лена, его жена, успела воспитать из трех приданных ей девочек настоящих снайперов, таких что и прибалтийские дамочки могли позавидовать. Ильяс очень рьяно взялся за дело, подбирая себе кадры. Моложе двадцати двух лет, у него никого не было, что в принципе и понятно, молодежь легче на подъем. Причем вся молодежь круглые идиоты, потому что не умеют бояться - это приходит со временем, надо просто подождать. Кроме того Ильяс выкинул дискредитировавшее себя слова армия и начал набирать молодняк в части особого назначения - ЧОН. Такие отряды впервые были созданы в первые годы существования Советской Власти, к счастью большинство из нынешних молодых людей не знает историю своей родной страны. Поэтому Ильяс накрутил им романтичных и красивых рассказов с подвигами, выставляя чоновцев чуть ли не былинными богатырями. На что только не пойдешь, чтобы уговорить тупого сопляка умереть за твои деньги, за твою территорию, за твои амбиции: для этого обзовешь все, что тебе нужно, словом родина, похлопаешь его по плечу, назовешь героем, тому кто выжил повесишь медаль на грудь и он твой. Так поступают если нужна массовость, нам же нужны были и всеобщая воинская обязанность и профессионалы.
   Поэтому Ильяс построил дело следующим образом - он собирал молодняк, начиная с двенадцати лет и до двадцати одного года. Один раз в год, зимой, он собирал их всех на два месяца и мучил. Верховая езда, работа с холодным и огнестрельным оружием, арбалетом, лыжи, кросс, небольшой комплекс из трех-четырех поставленных ударов, нескольких борцовых приемов, общефизическая подготовка и самое главное пара молодых парней из первого набора. Эти парни просто вспоминали о том как оно было, рассказывали смешные случаи из их жизни, демонстрировали отличную выучку. Дети же - всегда дети. У них загорались глаза, они раскрыв рты слушали "откровения" старшего поколения, их восторги мной, Семенычем, Ильясом и все хотели быть такими же. В их глазах мы были героями, а то что все эти правдивые история подвергались изначально корректировке, это уже беллетристика. Ильяс спокойно отбирал себе понравившиеся заготовки. Самое трудное было подобрать таких рассказчиков, занимающихся рекламой вооруженных сил. Плюсов от всего этого было больше, чем минусов. Мы имели расходный материал, который можно было быстро поставить под ружье и заткнуть им любую дырку, а помимо этого подразделения, как мы надеялись с профессионально подготовкой. Я конечно прекрасно понимал, что в реальной стычке эти дети могут и не выдержать, но других у меня не было. Тем более, что готовил выбранных Ильяс совсем по другой программе.
   Мы с мужиками пытались запустить НПЗ, на который очень сильно рассчитывали, а Ильяс тренировал своих ребят на нем. Разбираться в оружии, водить машину, трактор; разбираться в захвате заводов, как его правильно заминировать, как обезвредить террористов, захвативших заложников с наибольшей эффективностью (кстати на месте заложников при освобождении его ребятами я быть бы не хотел). Маскировка в лесу, в поле, в городском пейзаже, экстренное потрошение с целью добычи необходимых разведданных.
   Часть из них, кто показал более чем неплохие результаты, учились дальше. Основные поведенческие реакции, типажи, работа с тайниками, психология, основные методы вербовки, захват заложников, организация саботажа, несчастные случаи и так далее.
   За всем этим присматривали замполиты. Да кстати, я ввел всюду куда только мог замполитов, нарядив их в рясу. В частности к Ильясу подсадил отца Михаила, в миру Дениса Ивановича - умнейшего человека, заведующего кафедрой психологии, психотерапевта не из последних, автора закрытых работ по управлению и внедрению в мозги нужных идей (я так понял, по крайней мере длинное название, где лишком часто встречались слова: социум, индивид, полезные функции и другие умные слова - я не запомнил). В самом поселении преподавал, прошу прощения, работал, один из лучших его учеников. В первую очередь мы построили везде церкви. Откуда то нарисовались местные попики, самозвано назначившие себя на эти должности, я же подошел к этой работе творчески и назначил знакомых мне людей, к тому же немало зависевших от меня. О том как и откуда я их вытащил, можно написать отдельную книгу, но мне самому не хочется вспоминать об этом.
   На выходе мы получали не очень много, но две группы по пять человек мы получили и отправили в автономное плавание, сроком на три месяца. Одна вернулась полностью, из второй пришло двое. Этих и получил я. Один из двух сделался эконом, второй начальником охраны замка. Выжившая пятерка находилась в моем личном подчинении, номинально находясь под властью Ильяса. Неделю назад я поручил старшему пятерки начать осторожную компанию неповиновения.
   Слушай, мне нужна группа, которую бы тебе не было жалко. Есть у тебя такая?
   Ильяс немного помялся, продавать своих не входило в его правила, но я его приучил к тому, что мысли мои блуждают очень странными путями, поэтому он пока старался отвечать мне правду.
   Кто-нибудь из твоих ребят тебя достал, кого можно приструнить заданием? - с показным сочувствием спросил я.
   Знаешь, до определенного момента все было нормально. Однако в последнее время Хромой как с цепи сорвался. Грубит, хамит, огрызается на всех вокруг. Конечно, специалист получился неплохой, но! - он поднял палец - всего лишь неплохой. Да я еще погорячился... у нас народу много, а группа одна, вот я и того... не сдержался. Сам нагрубил. Но молодняк, в принципе, на подходе.
   Посочувствовав Ильясу и пообещав разобраться, а пока дать задание пятерке, а то они здесь сидят, жир нагуливают, вместо того чтобы повышать свое мастерство. Порекомендовав собрать молодняк, для учений, приближенным к боевым, чтобы значит молодняк потренировать и нам не застояться, я отпустил его велев прислать ко мне Хромого.
   Отправив группу Хромого в город, я немного успокоился. Ребята постараются выполнить порученное и вернуться.
   ***
   Дела, после долгого перерыва, только наваливались, не спеша разгребаться. С непривычки я чувствовал себя не очень уютно, болела голова и хотелось на все плюнуть. У меня всегда так, для начала мне надо разогнаться, а потом меня уже не остановить, пока я не почувствую что все - конец. Я похож на тяжелое колесо, которое с трудом раскручивают и отпускают с горы, а оно летит, сшибая все на своем пути, пока не потеряет инерцию и не свалиться. Сейчас пока была стадия разгона, то есть я набирал обороты. Но работать все равно не хотелось, наверное поэтому я решил немного расслабиться и развлечься.
   Решив отдыхать на всю катушку, я решил съездить на очередное обращение, как мы называли захват обнаруженных поселков. Обычно занимался этим Ильяс, но иногда я, чтобы развеяться отправлялся с ними. Потом, судя по сводкам, поселение было очень многообещающим. Нашли его случайно - один из отрядов молодняка ушел в €глубокий рейд и там нашел мальчишку, который заблудился. Пацана привели к нам, а в тех местах вдумчиво поработали взрослые дети и нашли этих чудиков. Община, судя по всему, запитана сама на себя и находится на полном самообеспечении. Прямо резон взять их себе. Тем более я обещал жене решить вопрос с больничкой, которая находилась не в самом лучшем месте и с точки зрения безопасности и с точки зрения секретности.
   ***
   Всадники вырывались из цеплючих лап леса и бросали коней в галоп. Работавшие на полях люди заслышав дробный лошадиный топот, поднимали голову и застывали на секунду в недоумении, потом, вроде бы поняв, подхватывались бежать. Замолк остановленный трактор, выскользнувший поселенец, рванул через все поле к воротам. Прозвучали редкие выстрелы навстречу несущимся всадникам. Казалось, что их очень много, безумно много. Нагоняя убегавших в воздух взмывал аркан, обхватывая бегущего человека и валя его с ног, но основная масса продолжала свой безумный бег. В поселении забил колокол, поднимая тревогу. Поселенцы попытались закрыть ворота, но было поздно, что-то вереща и стреляя в воздух они ворвались в небольшое поселение. Человек пытавшийся помешать им захлебнулся схватившись за перехваченное петлей горло. Мужчины хватали под руку ближайшее оружие и бросались на улицу, надеясь отбить непонятных гостей. В наше время любой гость считается скорей бедой нежели радостью в доме. Но всадники, казалось, не обращали внимание на сопротивление, сгоняя пастушьими кнутами всех жителей к центру поселка. По новой моде поселок был обнесен высоким забором с помостом по кругу. Кто-то из сельчан все таки умудрился добраться до оружия и в сторону пришельцев прогремел выстрел. Всадники, как цепные псы, набросились на одиночку, повалили его и просто затоптали конями. После чего изломанное исковерканное тело зацепили арканом и проволокли по единственной улице поселка в сторону импровизированной площади, здесь мертвое тело втянули на ветку одного из деревьев, превратив то в импровизированную виселицу. На сельчан наезжали конями, заставляя сдвигаться в плотную кучу, людей выскочивших на защиту, беспощадно били кнутами, отбирая все, что хоть как-то походило на оружие. Под направленными на них дулами автоматов не очень то посопротивляешься. Спешившиеся всадники бросались в дома, выволакивая спрятавшихся детей, визжащих девок, старающихся расцарапать морду в кровь. Наконец толпа на площади была собрана и начали появляться главные действующие лица. На площадь въехали пятеро человек. Нельзя сказать, что они отличались друг от друга в одежде, но почему то казалось, что трое из них - это телохранители один находится явно в подчиненном положении, а один как раз тот, из-за которого и началась вся эта катавасия. Одетый в темную куртку с капюшоном такие же брюки высокие кожаные сапоги, он проехал чуть вперед и откашлялся. Гомон и плачь толпы его, казалось, ничуть не задевал, он еще раз откашлялся и начал говорить. Всадники начали интенсивно работать кнутами, успокаивая толпу. Постепенно громкие всхлипы и вопли стихли и люди начали отчетливо слышать, то что им вещал очень худой всадник.
   ...таким образом, все это селение переходит под покровительство нашего Князя, который в милости своей простер руку защиты над всеми нами.
   Сделав знак сопровождающим, дохлый с брезгливо сломанными губами сдвинулся чуть назад, выпустив вперед себя подчиненного, по-видимому, командира с раскосым разрезом глаз, захвативших поселок всадников. Тот, выдвинувшись вперед, почти заехал в толпу, давя ближних к себе, и начал орать командным голосом:
   Смотреть на меня скоты! Смотреть и слушать! Ваши никчемные земли и вы сами являетесь отныне данниками нашего Князя - он почтительно наклони голову - если же среди вас есть те кто не согласен с этим, то добрейший Князь согласен отпустить всех, кто хочет уйти.
   Толпа загомонила. Неприятная усмешка снова тронула губы дохлого. Осень, скоро зима. Даже если решат уйти, то не успеют срубить жилье и человеку сейчас очень трудно одному. Он поневоле должен сбиваться в крупные стаи, способные выжить, хоть и стало немного полегче. Видимо селяне это тоже поняли достаточно быстро и утихли. Наконец в передние ряды вытолкнули человека, даже человечка. По внешнему виду махрового интеллигента, который тем не менее умудрился собрать своих единомышленников и набрав в последние дни сугубо нужных и важных вещей большим караваном выступил из маленького городка Кировской области. Фактически они сделали то, что собирались сделать мы, но не решились. Пожалуй, это даже к лучшему. Могли бы сами оказаться на их месте. Как рассказывал разведчик, изначально было десять семей, а потом появилось еще, и еще, и еще... Поселок разросся, а по нынешним меркам потихоньку превращался в небольшой городок. Ну ладно, отвлекаться не стоит, надо послушать что Ильяс говорит этим перепуганным. Пока страх нужен, чтобы яснее поняли, а потом посмотрим.
   ... все вы остаетесь здесь в этих домах. На первое время налог будет составлять одну десятую часть дохода, потом эта цифра будет пересмотрена в сторону уменьшения...
   Неужели они поверят в это? Налоги никогда не уменьшаются. Увеличиться могут - это да, а уменьшиться? Это из области фантастики.
   Теперь следующее: каждые десять лет селение должно будет отправлять двоих юношей в возрасте от 16 до 20 лет на службу, для охраны границ нашего Княжества...
   Заволновались мамы, а теперь и папы. Это самое неприятное, если при упоминании о налогах они погудели между собой, то при этой новости Волки снова заработали кнутами и защелкали затворами автоматов, усмиряя толпу. Хотя не все заволновались, вот паренек с краю, тот с раскрытым ртом смотрит на Ильяса. Правильно, есть на что посмотреть. Прикид у нас у всех одинаковый, но у Волков еще и оружие. У каждого к седлу приторочен арбалет, сзади за седлом, крепиться аркан, в кобурах на поясе два пистолета, за спиной сабля, спереди кнут, свернутый в круг, в подсумке гранаты, в руках автоматы. Суровые лица закрытые платками, и сила, чистая сила подавляющая волю и внушающая страх. Так что этот пацан, пока еще мечтающий быть сильным и смелым героем, наш. Даже если его не отдадут, то сбежит. Его не устраивает растительная жизнь в этом поселке. Он глупец и поэтому пойдет к нам добровольно. Он пока не понимает, что глупые идут и совершают подвиги, а умные заставляют их эти подвиги совершать. Постепенно они либо умирают, либо взрослеют, и тогда посылают других глупцов (извините героев) совершать подвиги во имя чего-нибудь.
   Оружие держать в доме нельзя, вас защитит ваш князь.
   И тут же голос из толпы:
   Это чё? Погоняло что ли такое?
   Разговорчивого протянули кнутом. Остальные зря пасть не раскрывают, да и пример, качающийся на ветке очень убедителен.
   Так же вам разрешается...
   О льготах говорит, но тут опять тот же голос из толпы:
   Спасибо, что дышать разрешаете невозбранно.
   Посмотреть, оценить - болтун или серьезный человек. Сделать знак охране, всадники разрезают толпу и вытаскивают человека передо мной. Здоровый, и глупый. Киваю головой забрать его, он пытается сопротивляться, но с моими людьми это бесполезно. Его связывают и кидают на телегу, забив в рот кляп. Интеллигент впереди обращается ко мне:
   Скажите пожалуйста, кем Вы были до 200* года? Наверняка ведь не бандитом? Откуда в Вас это взялось? Почему Вам надо все разрушить? Почему Вы не пытаетесь сами создать, а захватываете уже готовое? Почему бы Вам не оставить нас в покое? Мы живем в глуши и никого не трогаем, полностью занимаясь хозяйством?
   Я молчу и смотрю на этого наивняка. Я могу их оставить в покое, все равно они с течением времени ассимилируются к нам, но им никто не даст этого времени. Если не я, то придет другой, сообразивший как можно жить сейчас. А мне этого не надо. Поэтому мы оставим здесь четверых солдат, а вместо них возьмем с собой молодняк.
   Можно поставить здесь своего человека, но место уж больно хорошее и выгодное. На берегу Вятки. Судоходная река, в дальнейшем может пригодится, самое близкое место к нашим землям. Остальное по бывшим шоссе, но они небезопасны. Стаи зверья, бывшего когда то людьми, пасутся вдоль них. С ними могут бороться хорошо обученные отряды. Кстати здесь же можно основать небольшое поселение вернувшихся. Решено! Вех вернувшихся старичков отправляем сюда.
  
   Илья Петрович настороженно смотрел на солдат захвативших поселок. Казалось они спрятались очень хорошо, но их нашли. И теперь эти наглые выскочки, которые не сделали ничего своими руками, разрушают его детище, его поселок. Они вовремя успели уйти из ихнего маленького городка. Когда начался весь этот бедлам, то он собрал всех, способных трезво мыслить (а таких оказалось совсем не мало) и объявил о своем решении покинуть городок. Они ушли глубоко в лес, забрав с собой все, что могло пригодится. Загнали несколько камазов с хозяйственными товарами. И хорошо, что он был влюбленным в свое дело учителем истории. Он знал, по крайней мере теоретически, как что делать, а родители его учеников - были практиками. Они соединяли свое умение к всеобщей пользе. Его слова было довольно для разрешения любого спора и вот... такие пирожки с котятами. Первые два года было особенно тяжело. В первую зиму они делали запасы, тайком пробирались в город, за 80 км от них. Пытались охотится, не для добычи, а посмотреть, смогут ли они прожить на этом. В их маленьком городке нормальных людей осталось около трех - четырех тысяч человек, (всего лишь!) из более чем сорока тысячного населения. Причем его группа составляла на момент исхода четыреста пятьдесят человек с женщинами и детьми. Все таки повезло, что это был небольшой сельский городок. Очень много было частного сектора. Вообще то, все, что происходило напрягало не особенно. Почти такое же пришлось пережить в 90-е годы. Разница была только в том, что народа стало гораздо меньше и те, что остались, были безжалостны по отношению к другим. Они создали свою небольшую коммуну, где все было общим. За крысятничество изгоняли, а в это время, если ты не принадлежал к какой-нибудь группировке, то ты был добычей. И тебе везло, если убивали быстро, но такое счастье доставалось не всем. Всякое было и даже борьба за власть, в которой он никогда не участвовал. Они захватывали власть, он уходил, а потом к нему приходили все остальные.
   Ближе к весне они были не очень большой, но точно знающей, что они хотят коммуной. Как только подсохла земля они сразу же ушли. Еще по зимнику перегнали технику. Гнали здоровые КАМазы, трелевочники, трактора. Ближе к весне все ушли сюда. Он до последнего не открывал это место и всех предупредил. чтобы думали трижды, прежде чем согласиться. Добравшись сюда жили в шалашах, построенных на скорую руку, вырубали лес под пашню, строили дома и вот теперь когда все наладилось пришли эти.
   Пришли сюда в глушь, в потайное место, куда нет дороги, в места про которые писал Пришвин, где недалеко от них стояли высокие корабельные сосны. До этой рощи было всего день пути пешком. Здесь не было ни дорог, ни людей. Они рассчитывали, что их никто не найдет, видимо ошибались. Их нашли сравнительно быстро, через несколько лет. За это время здесь поднялся поселок, увеличилось население в два раза. Детей было очень много, и сейчас они стоят и смотрят на все это испуганными глазенками. Он должен вынести свой крест до конца. Можно собраться и уйти ему. Многие уйдут за ним, но многие и останутся, рассудив так, что ничего страшного не происходит. Всегда была и будет власть, будут сильные и слабые, и они уже заранее считают себя слабыми. Тяжелый комок подступил к горлу, мешая дышать. Давно он не был так беспомощен. Тупое отчаяние - вот то самое чувство, которое он испытывал тогда. То же самое, что он испытывает сейчас, глядя на этих грабителей. И если тогда обошлось, то справимся с этим и сейчас.
   Он внимательно смотрел на грабителей, которые захватили селение. Их внешний вид, предводители, оружие, кони. Впечатление городской банды они не производили. Во-первых горожане бы не сунулись сюда на лошадях. Городские хватаются из последних сил за остатки цивилизации, они ездят на джипах, вооружены огнестрельным оружием, пытаются одеваться в форму (если дисциплина поддерживается) и разряженные в ботинки "Мартинс" и норковые шубы, поверх бронников (если сборище именно бандитов). Но и те и другие так не выглядят.
   Петрович стал тщательнее разглядывать захвативших поселок всадников.
   Одежда явно самодельная, сапоги тоже самосшитые. Пусть на порядок лучше, чем у них шьют в поселке, но самосшитые. Кони, не деревенские лошадки, а именно предназначенные для воинов. Переметные сумки, явно пошитые одинаково, у каждого по два клинка, один за спиной второй сбоку, арбалеты, не магазинные а самодельные, причем одинаково самодельные; кнуты. Чувство ирреальности опять посетило его. Если это банда, то очень напоминающая армию, причем армию средневековую. Он все еще ошарашено водил глазами, постепенно домысливая, то что открывалось его глазам, как вдруг напоролся взглядом на чей то взгляд. Дохлый, с тонкими губами, не отрываясь смотрел в его сторону пронзительно, как-будто втыкая нож. Петрович ответил ему взглядом, потом быстро опомнился и отвел глаза, но было поздно. Дохлый наклонился и что-то прокашлял узкоглазому, тот выпрямился в седле и скомандовал двум всадникам. Щедро раздавая удары, те врезались в толпу и направились в его сторону.
   ***
   Я сидел в седле и смотрел на этих крестьян, именно крестьян ни на что другое они годны не будут. Нас здесь десяток плюс я и пара монахов, вернее монашек. Тринадцать человек, а их гораздо больше. Если разом навалятся, то мы просто не успеем убить всех, да мы убьем несколько человек, но они убьют нас. Но этого не будет. Потому что они крестьяне, а ничего такого, затрагивающего именно их я не совершил. Я лениво шарил по толпе взглядом и вдруг зацепился за такой же взгляд. Высокий мужчина, приблизительно моих лет, оценивающе пробежался по моим людям, секундное понимание и он с трудом скрывая изумление начал рассматривать заново все до чего мог дотянуться. Медлить было нельзя.
   Ильяс?!
   Что, господин? - громко спросил тот. Ишь ты, показывает пример для плебса обращения на будущее.
   Достань мне того длинного и наглого.
   Убить его?
   Лицо невозмутимое, тон равнодушный; этакий самурай местного разливу.
   Нет. Время обеда. Отпусти женщин и детей младше десяти лет. Мужчин и подростков отведи вооон в тот амбар. Пусть пока там посидят, а этого приведи ко мне. Поговорю с ним.
   Ильяс согласно кивнул и бросился выполнять приказ. Я развернулся, и неторопливо поехал к самой большой и богатой избе.
   ***
   На желтом, свеже скобленном полу ярко отпечатывались грязные отпечатки сапог. Двое в темных плащах с капюшонами, стояли по углам сунув руки в широкие рукава плащей. Дохлый сидел во главе стола, ЕГО стола, и жевал, аккуратно разламывая картошку, дуя на неё, обжигаясь и перекидывая с руки на руку.
   Садись, коротко бросил он, кивая на длину лавку справа от себя.
   Помедлив Петрович сел на предложенное ему в его же доме место.
   Угощайся, опять предложил дохлый, подвигая ему картошку.
   Что ты на меня смотришь так, миролюбиво продолжил дохлый, или уже во враги записал?
   Дохлый хочет поговорить? Ну что ж поговорим. Хуже вряд ли будет, а лучше может быть.
   Это что ж? За то что ты у меня в моем доме хозяйничаешь мне тебя в друзья записывать? Подвинув к себе картошку усмехнулся Петрович. Или я тебя в дом приглашал, за стол, пообедать.
   Дохлый тоже улыбнулся.
   Знаешь, мне особо возразить то тебе нечего, да и не для этого я тебя сюда привезти приказал.
   Хочу тебе рассказать кое что...
   Что то интересное? Только мне про голых баб уж не очень интересно слушать будет.
   А ты послушай, неожиданно миролюбиво предложил дохлый. Может интересное почерпнешь что-нибудь. Выводы сам делать будешь.
   Ну-ну, давно мне сказок не рассказывали, ответил Петрович, но уселся поудобнее.
   Так вот. Начал рассказывать Дохлый. Начну я издалека, чтоб понятней было, с самого конца прежней жизни. После развала мы с товарищами решили устроить такое поселение как у тебя. К сожалению. А может к счастью не получилось. Сначала осели в городе, потом обжились, вроде бы жизнь налаживалась. Но, сам знаешь. Человеку всегда всего мало. Вот и у нас получилось так, что всем вместе у нас быть не получилось. Демократия ни к чему хорошему не привела. Вот и пришлось нам чтобы выжить эмигрировать за пределы города. Мы создали несколько поселений. Даже появилось несколько небольших городков. Потом. Может быть ты не знаешь в городах, где еще оставалось достаточно много народу, начались эпидемии и одновременно вернулись перевертыши. Все группировки которые имели возможность, быстренько слиняли с территории. Сейчас начнется передел сфер влияния, как в суровые 90-е годы. Если же ты думаешь, что до тебя не доберутся, то ты ошибаешься. Вы не так глубоко закопались, чтобы вас не найти. Я предлагаю тебе следующее... мы оставляем здесь все так как было, ты так и остаешься старостой. Тех из ваших подростков, кто захочет, мы увезем с собой. По истечении пятилетнего срока мы вернем тех кто захочет вернуться. Вы платите налог, одну десятую со всего что будете производить. Кроме этого здесь разместим гарнизон, который будет вас охранять...
   ***
   Я уж не стал расстраивать хорошего человека. Зачем? Постепенно он поймет, что такие льготы просто так не даются, да и не считает он пока это льготами, а считает оккупацией. Просто место подошло идеально и теперь можно разделить больничку пополам, оставив безопасную часть на прежнем месте, а опасную перенести сюда. Этот доктор садист впишется сюда идеально. Единственное, что нужно посадить над ним путевого человека, лучше всего питающего отвращение к насилию. Тогда они оба будут уравновешивать друг друга. Дальше меня не касается, только надо попросить Алину с девочками продумать систему полной ликвидации объекта. Напалма бы где пару бочек достать. На всякий случай.
   Я думаю, что он удивился обнаружив под капюшонами монахов девочек. Вообще-то они появились у меня совершенно случайно. После того случая. Когда Угрюмый чуть не убил меня, Алина не выполняла никаких силовых функций, кроме моей охраны, т.е. фактически она превратилась в моего телохранителя. После того, как мы переехали из города сюда, работы ей стало гораздо меньше, покушаться на меня никто не покушался и безделье начало затягивать. Она попробовала уйти под начало Семеныча и Ильяса, но это ей показалось чересчур связывающим её. Потом попыталась жить нормальной жизнью, и это тоже не получилось. Под конец она подошла ко мне и попросила разрешить ей прогуляться в город. Я долго её уговаривал, даже ругался с ней, но она была непреклонна. Чтобы не заставлять её нарушать правила, мне пришлось найти выход из этого положения. Есть очень интересное правило: если не можешь пресечь безобразие, то возглавь его и направь в нужное русло. Поэтому я не разрешил ей прогуляться в город, а приказал уйти в разведрейд, со строгими сроками, целями и тому подобной лабудой. Итог был совершенно неожиданным. Алина не просто вернулась, а притащила с собой грязное и немытое существо, практически не владеющее членораздельной речью. Сама Алина была ранена, к счастью несерьезно, но это все равно послужило причиной моего гнева. Когда мы отмыли попавшее в наши руки чудо. То обнаружили сильно истощенную, девочку. В первую очередь пришлось наголо обрить её. Когда она увидела человека с ножницами и опасной бритвой, начала верещать так, что закладывало уши. Попутно она напала на парикмахера, собирающегося заняться стрижкой, исполосовав ему лицо когтями, когда же на неё загавкала забежавшая с ним здоровая дворняга, то она загрызла бедное животное. Когда мы с Алиной прибежали на визг, то зрелище было то еще - стонущий на полу человек, весь в крови; полутруп собаки, еще дергающей ногой и над всем этим мелкое чудовище с кровавым оскалом улыбки. Я сбледнул, Алина тоже выглядела не лучшим образом, особенно когда эта малолетка кинулась через всю комнату к нам. Если честно, то у меня просто пистолет в кобуре запутался, поэтому я и не успел выстрелить. Алина успела увернуться, а я не успел. Мелочь вцепилась в меня как в папу, причем была так явно перепугана, что я пожалел её. Потом мы вместе её отмыли и все-таки постригли.
   После того как он немного отъелась и пришла в себя, мы начали учить её говорить, а то бытовало мнение, что она из непомнящих. Большинство считало её нечистью и хотело прибить. Мне даже пришлось один раз спасать её от разъяренной толпы крестьян. Изза этого начали ходить слухи, будто я посылал Алину за своей внебрачной дочерью, которую она благополучно и нашла. Я выделил им помещение при больничке, очень интересном проекте, который в целом курировала моя жена, а в некоторых интересных частностях - я. Алина ушла вместе с девочкой, а появилась через полгода. Замухрышка вытянулась в нормальную почти девушку, умеющую много интересного. В смысле, я не в том смысле. Она оказалась такой же, если не более, безбашенной как Алина. Я не знаю, как она этого добилась, знаю только то, что она советовалась и с отцом Михаилом, и Семенычем, и с Ильясом, даже ездила к Сереге, но на выходе получилось очень красивое и смертоносное чудо. Но Алина этим не ограничилась - следующую вылазку они провели уже вдвоем так что сейчас у меня было шесть телохранительниц, да еще Алина с чудом. Как зовут мы так и не смогли выяснить - ограничились чудом. Что они умели я и сам не знал, но в душе побаивался.
   Если же считать все, то у меня были наверное самые большие, после Сани, вооруженные силы. Разница у нас была только в возрасте, Серега старался набирать бывших военных, а я сделал упор на молодежь - если у него в таком возрасте люди находились на положении курсантов, то у меня они уже занимали достаточно высокие посты. В общей сложности у меня было сорок семь человек основного состава, пять разведка - под управлением Ильяса, полная пятерка спецназа - подчиняющаяся непосредственно мне, двенадцать человек охраны поселения. Порядка двадцати человек обучались, плюс две пятерки подходили к выпускному экзамену, а если учесть еще девочек Алины, то все это было очень неплохо.
   Для сравнения у Сани общая численность основного состава равнялась приблизительно восьмидесяти человек, причем я ничего не знал про специальные подразделения. Да еще у него существовало такое понятие, как специализация.
   У Андреича специализации не было. У него каждый мужчина и некоторые женщины владели оружием, кстати тренировки проводились с завидной регулярностью. Из постоянных воинских соединений, как он называл "из гарнизона", было двадцать пять человек, но под ружье он мог поставить около сотни и все не раздумывая встали бы на защиту. Он был настоящим вождем для своих людей или, вернее, Князем. Он возобновил княжеские пиры, на которые приглашались лучшие из лучших, и попасть туда считалось честью. Возможно он играл, но игра столь органично вошла в его быт, в жизнь его семьи, что не вызывала ощущения чего то чужеродного.
   Паша, как мы его не уговаривали, так и не собрался заводить свои собственные силы. Что он мог предоставить, так это около десятка стражников, успешно решавших вопросы с обеспечением внутренней безопасности поселка. Грубо говоря его стража, была чем то вроде народной дружины, приструнивающей хулиганов, хотя народа у него хватало.
   В общей сложности одномоментно мы готовы были выставить сотню бойцов, да еще сотню через какое то время. И все - дальше нас можно было брать голомы руками. А по слухам только бойцов для активного столкновения орденцы были готовы выставить около трехсот человек и это не касаясь специальных подразделений, типа двух бронемашин с полными экипажами (я имею ввиду еще и десант).
   Более агрессивный Шерхан, держал в строю больше народа, но не такого профессионального как у орденцев, но обе стороны занимались активными поисками вооружения. Наши же возможности были до сих пор сильно ограничены. После очень удачной бескровной операции по аккуратному изыманию груза с железнодорожной станции, мы зависли. Нас не трогали, а мы так увлеклись восстановлением и строительством, что могло оказаться будто мы строим все это не для себя, а для чужого дяди.
   Я написал пару писем, распорядился по трем вопросам, требующим моего непосредственного участия, и еще раз обдумал все, что свалилось на меня в последнее время.
   Чем же все это кончится я и сам не знал. Знал только одно, период лени и апатии кончился, сменившись лихорадочной деятельностью, а что из всего этого получится - время покажет.
  

Глава 2

в которой неясно, чего хочется нам, чего хочется им, что делать дальше и вообще кто виноват.

  
   Мы отправились на встречу верхом, пусть люди думают, что у нас немного бензина и что с цивилизацией нас связывает только оставшееся у нас оружие. Во время вечеринки мы долго судили и рядили, сколько человек надо для представительного посольства, однако ничего хорошего так и не смогли придумать. Паша отбрыкивался изо всех сил, Андреичу просто было лень, он затеял у себя какое-то дело и ему было некогда; вопрос о поездке сани, даже не стоял, на неофициальную, почти тайную, встречу сразу приедет, скажем, глава государства. Так не бывает. Вот и порешили, что поеду один я, для того чтобы прощупать настроение и понять, что же им все-таки нужно. Так что я тихонько качался в седле, рядом неслышной тенью следовала Алина, взявшая с собой четырех воспитанниц; с другой стороны скакал Ильяс с озабоченным выражением лица. Я не хотел его брать, жена беременная, но он настоял. Десяток своих волков он отправил еще вчера, чтобы они подготовили место встречи. Опытных среди них, было очень мало, а постоянными учениями опыта не заменишь. Добравшись до дороги, мы пересели в новенькие внедорожники, который доставил нас почти до места. Въезд в город перегораживала здоровенная баррикада. Бревна, старые автомобили, какие то железобетонные конструкции, а воротами служил утяжеленный ПАЗик, с навешенными железными листами. Явно ребята насмотрелись Безумного Макса в свое время. Все таки даже такое препятствие не настраивало на серьезный лад, поскольку объехать такую фигню по полю, было не просто очень просто. Вообще она создавал впечатление мощных ворот в чистом поле. Не доехав до ворот метров двести мы остановились. Из джипа сопровождения вышел молодой и отправился прогулочным шагом ,в сторону города. Минут через двадцать над баррикадой появилась голова и раздался ответный свист. Первый джип сопровождения рванул к ним, экипаж вырвался и исчез за завалом. Ильяс напряженно следил за происходящим. Еще через несколько минут что-то заскрежетало и автобус стал рывками сдвигаться вправо, открывая небольшой проем, в который мы не торопясь въехали. К нашему окошку подбежал командир из первого экипажа и начал негромко докладывать Ильясу. Впрочем из его речи я уловил только слова: не ждали, много времени ушло, все заминировано и к четровой бабушке, а Ильяс глубокомысленно качал головой, иногда переспрашивая. Наконец обсуждение закончилось, Ильяс повернулся ко мне и сказал:
   Можно ехать. Пока все нормально.
   Я качнул головой. Соглашаясь и мы поехали дальше. Первый экипаж терял людей на всех более менее значимых перекрестках, наконец и сам джип занали куда-то во двор.
   И что? Ты думаешь, что по одному человеку смогут нам чем-то помочь? - с сарказмом спросил я у Ильяса.
   Тот не обратил на это никакого внимания, а спокойно ответил:
   Они нет. Однако связаться со своими группами, которые поодиночке просочились в город, и перекрыть возможные пути отступления, смогут. Также их можно будет использовать в случае необходимости как диверсионную группу.
   Я почувствовал себя чуть-чуть задетым, но впрочем, промолчал. В конце концов пора привыкнуть, что не я сейчас занимаюсь безопасностью. Вернее я, но в других масштабах, а это пока получается не очень хорошо. До сих пор тянет самого в какой-нибудь бяке поучаствовать, а приходится эти бяки придумывать. Так что дальше я ехал и молчал, не мешая профессионалам охранять меня.
   В целом общее впечатление не произвело на меня удручающего зрелища. Дворников конечно нет, но следов явного безобразия осталось не очень много. Через асфальт пробиваются растения, стекла от выбитых витрин так никто и не удосужился собрать, но в целом неплохо. За мыслями, я не обращал внимания на то, куда меня везут, пока не услышал голос Ильяса:
   Приехали.
   Я выглянул из окна, действительно приехали. Передо мной открывался прекрасный вид на полуразрушенный неведомой силой парк культуры и ДК Ленина. Ильяс опять чего то ждал, судя по крепко сжатым губами и затвердевшим скулам. Наконец получив подтверждение и решившись на что-то, он глубоко вздохнул и сказал озабоченно:
   Все, дальше пешком.
   Мы вышли из машины и устремились в ближайший подъезд. Навстречу на наши места пробежала группа товарищей, а мы вбежали вовнутрь. На бегу я окинул взглядом место, где мы стояли. Надо сказать, что выбрали его с умом. Глухие торцевые стены домов; листва, закрывающая нас со стороны площади и парка, заметить замену было практически невозможно. К тому же и парк, и палисадник перед подъездами, за которыми никто не ухаживает, превратились в достаточно густые заросли. Мы поднялись на второй этаж и зашли в квартиру, судя по звуку, последний запер дверь на ключ, а дальше, пройдя через пролом в стене , мы зашли в другую квартиру и вышли в другом подъезде, таким образом, то опускаясь на этаж на два. То поднимаясь, мы прошли через весь дом и вышли из последнего подъезда. За кустами проследовав в здание бывшей детской поликлиники, и только там устроились отдыхать.
   В кабинете физиотерапии, о чем гласила табличка на дверях, сидели трое человек из электронной разведки. Все происходящее на площади, транслировалось на большой экран, видимо для меня, чтобы не спрашивал: "ну как?".
   Площадь была пустой. Наконец откуда-то из кустов выползло три джипа, полностью одинаковых, с тонированными стеклами. Нерешительно выдвинувшись вперед, они остановились посередине бывшей площадки таксистов. Вперед опять отправили джип сопровождения, все затаив дыхание наблюдали за происходящим. Сейчас было самое удобное время, чтобы разобраться с нами, если ставилась такая цель. Видимо все нормально, поскольку головной джип мигнул стопами, и две оставшиеся машины медленно двинулись вперед, подъехав к подъезду бывшего спортзала. Все это я наблюдал на выносном мониторе.
   Из крайних джипов выскочили люди и, показывая пустые ладони, зашли вовнутрь.
   Что дальше? - спросил я.
   Надо еще немного подождать. - хрипло проговорил Ильяс.
   И мы стали ждать. Недолго.
   По истечении пятнадцати минут из зала вышли люди, которые так же медленно открыли двери последнего джипа, из которого выбрался водитель. Опять потек ручеек времени. Наконец вышли трое человек, судя по поведению как раз те, кто пригласил нас на встречу, по крайней мере им открыли двери куда они уселись, на переднее сиденье уселся один из наших людей.
   - Все! Пора!
   Мы быстро выбежали из больнички и почесали вдоль забора к черному ходу бывшей кафешки север. Место было выбрано очень удачно: между двумя торцами построенных под прямым углом домов, воткнули очень небольшое кафе. Оно было практически рядом с спортзалом ДК, но скрыто от них деревьями и листвой.
   В кафе мы зашли одновременно, вернее в зал, предназначенный для встречи. Сначала в комнату вошли Ильяс и начальник поповской охраны, оба держали руки так, чтобы их было видно. Ильяс проговорил:
   - Сообщите своим людям о том, что вы добрались до цели, без указания адреса.
   Охранник нажал тангетку и сказал:
   - Святой апостол. Норма. - но обратно отжимать не стал. Вместо этого он положил рацию на стол, а сам медленно отошел к стене.
   После этого он посторонился пропуская в комнату святую троицу, прошу прощения за каламбур. Ильяс, тем временем, тоже отошел немного назад.
   - Столь суровые меры предосторожности... - поджав губы сказал тощий. - Мы же гарантировали Вашу безопасность.
   Я добродушно улыбнулся:
   - Святой отец, лишняя предосторожность не помешает ни мне ни вам. Вы сами знаете, что у меня есть причины быть осторожным.
   Тощий пожевал губами, но ничего не сказал. Толстый же заметил горестно:
   - Мы Вас прекрасно понимаем, но мы оставили такой стол, такой стол, - он причмокнул, а на жирной лоснящейся физиономии проявилось горестное выражение лица, свидетельствующее о сожалении, которое он испытывает.
   Третий присутствующий ничего не сказал, а внимательно огляделся. Увидел он не многое. Помещение, в котором мы находились, представляло собой малый банкетный зал кафе "Север", так называемый кабинет. Пыльные стулья с красной бархатной обивкой; стол, накрытый грязной скатертью, разбитое зеркало, хрустевшее под ногами и отражавшее в уцелевшей половине наши ноги и все, больше ничего лишнего.
   - Извините господа, пылесосить не стал, - развел я руками и постарался обезоруживающе улыбнуться. По моему получилось не очень, так как на мою ухмылку никто не прореагировал.
   - Ну и зачем же вы хотели с нами встретиться? - ворчливо все-таки вступил в разговор третий.
   - А по-моему наоборот, - и отвечая на невысказанный вопрос объяснил, - если бы не было вашего желания, то фига бы с два вы решились перебазироваться из охраняемого помещения сюда. То есть я бы к вам пришел, а не вы ко мне.
   Третий, по-видимому, главный у них, тяжело вздохнул и сказал:
   - В чем-то вы правы, но я бы сказал, что существует равноценный интерес в этих переговорах.
   - Хотелось бы уточнить, вы договариваетесь только от себя или ото всех?
   - Руководством нашей церкви одобрен этот разговор, постарался увильнуть третий.
   - Я имею в виду, говорите ли вы от имени всех властных структур города, или только от себя?
   Главный промолчал, в разговор вступил тощий:
   - Скажем так; мы пока не информировали своих союзников о возможности переговоров с вашей... с вашими... - было видно, что он находиться в затруднении, а я не собирался ему помогать, - ... структурами, - наконец он нашел подходящее определение.
   - А действительно, кто мы? Я даже и не задумывался над этим. Вырвались - ладно; жизнь устроили - ладно; а самоназвание придумывать, это пускай слон думает - у него башка большая. Да и этот, скорей всего не просто пальцами щелкал, а пытался узнать как мы себя называем, я же его обломал. Ну и ладно! Пусть думает, что наше название - тайна есть великая, что не каждому открывается. Тем временем речь подхватил толстый, зачастив словами, словно боялся, что не успеет:
   - Видите ли в чем дело, наше руководство, в мудрости своей, решило, что не дело когда паства наша прозябает в грехе и бесам поклоняется. Горестно смотреть на это посланнику божьему на земле и решил он просить разрешения у властей светских открыть церкви в поселениях ваших, чтоб не закоснели люди вашим в грехах, ибо ведомо Вседержителю, что там где не славят его и не вспоминают делами праведными, то Диавол пробирается в души и сердца грешников...
   - Нет, - просто сказал я, оставив толстяка с открытым ртом. - Дальше.
   Главный криво усмехнулся:
   - Ну должны же мы были хотя бы попытаться?
   Я усмехнулся, Ильяс стоял рядом, как каменный статуй. Главный продолжил без улыбки:
   - Мы действительно пока не сообщили нашим союзникам о возможных переговорах с Вами. Даже в нашем ордене не все отнесутся с пониманием к этому, что уж говорить о других. Скажу больше, в случае если наши переговоры станут достоянием гласности, то наше руководство откажется от нас и придаст анафеме, а святая инквизиция займется душами грешников. В этом случае мы тихо покончим жизнь самоубийством в камере, либо умрем от сердечного приступа. Между тем проблема, которую мы хотели бы обсудить, касается нас всех. Мы можем сколько угодно обсуждать нашу правоту или неправоту, но решение данной проблемы не приблизиться ни на йоту. Я до сих пор считаю, что вы самоустранились от решения проблем связанных с выживанием в городе...
   Он был прав. Если бы мы захотели, то могли бы побороться за власть и у себя, в нашей сельхоз коммуне, однако мы решили выбрать другой путь. Верный он или не верный - покажет время. Иногда я жалею, что все так произошло, а иногда радуюсь. Там все было проще и сейчас я понимаю, что тогдашние противоречия решались очень легко, с помощью десятка человек за одну ночь. Наутро оппозиции просто бы не осталось. Откровенно говоря, каждый из нас захотел быть хозяином сам себе, а дальше шло наплевательское отношение к проблемам коммуны, да и элементарная трусость. Гораздо легче отгородиться от более сильных соседей укрепрайоном, чем пытаться найти с ними общий язык и интегрироваться во вновь создаваемую городскую инфраструктуру. Отголоском моих мыслей прозвучали слова святого отца:
   ... сейчас инфраструктура города достаточно стабильна. Нам не удалось достигнуть уровня до катастрофы, но многое уже восстановлено. В секторах запущены свои котельные, работающие на смешанном топливе: мазут, газ, дрова. Восстановлена старенькая гидроэлектростанция, то есть у нас есть электричество. Частично восстановлена медицина, порядок в секторах. Внутри границ секторов можно передвигаться достаточно свободно и без опасения, что тебя убьют. Есть, так называемые, "дикие" районы, как вот этот. В данный момент он пустой, поскольку была проведена большая облава и все крысы сбежали в другие районы. Кстати это тоже вопросик, стоящий в очереди на решение. Так называемые свободные или дикие, пока не представляют серьезной опасности. Но что может случиться в дальнейшем не знает никто. Они нападают на границы секторов, обстреливают наши патрули. Заводская часть города нам фактически неподконтрольна. Мы конечно приходи сюда с карательными экспедициями, но они естественно не дожидаются нас, а уходят. Хуже партизан, честное слово!
   Чувствовалось, что святой отец говорит о наболевшем. Чуть сумбурно, но искренне, причем судя по немного недоуменным взглядам своих сопровождающих не совсем по протоколу.
   Конечно простой обыватель может сказать, что жить стало тяжелее. В каждом секторе есть не очень большой процент рабов, но все равно их слишком много. Ваш бывший сектор не справляется со снабжением продуктами питания, хотя мы и стараемся построить взаимовыгодное сотрудничество. Мы снабжаем их бензином, боеприпасами. Заправляет там небольшая кучка народа, все остальные низведены до положения крепостных крестьян. Если в наших секторах есть люди, на которых распространяются определенные свободы, в том числе и право выбирать место жительства, и их стараются переманить, то в вашей коммуне никто такими правами не обладает.
   Его слова заставили меня в очередной раз почувствовать себя сволочью.
   Вы знаете, - перебил я святого отца, - я пока не уловил в чем заключается мой интерес. Конечно все ваши экскурсы познавательны и не лишены привлекательности, извините меня, хочется услышать, зачем же мы с вами встретились.
   Святой отец осекся и хмуро поглядел на меня, после чего начал излагать тревожные факты. По мере рассказа мне становилось все хреновей и хреновей. После окончания разговора все замолчали.
   Ну и какие были предложения относительно нашей судьбы?
   Святой отец криво усмехнулся:
   А вы сами не догадываетесь?
   Вы не еврей батюшка? 0
   0 (из анекдота: Почему вы евреи всегда вопросом на вопрос отвечаете? С чего Ви это взяли?)
   Посмотрев на нас, святоша сказал:
   Аннексия!
   Вы понимаете, что это выльется в полномасштабную войну и ослабит нас всех?
   Именно поэтому мы и решили встретиться и осудить этот вопрос.
   Мы опять все замолчали. Толстый и тощий старались даже не дышать, а я думал. Все, что рассказал Святой отец очень интересно, но это могла быть и деза направленная на... пока я не знаю что.
   Пока, вы сами понимаете, я не могу принять решение. Нам надо встретиться и обсудить, после чего мы будем готовы к более полным переговорам. Давайте мы встретимся через неделю на нейтральной территории, - открыл я наконец рот.
   Главный кивнул, соглашаясь, и предупредил:
   Постарайтесь не затягивать слишком долго. Пока решение не принято, его можно повернуть в нужную сторону. Ломать принятое решение гораздо тяжелее.
   Кивнув друг другу мы разошлись. Святые отцы вышли к своей охране, мы к своей.
   Быстро перебежали в поликлинику, где ребята уже сворачивали аппаратуру, стараясь придать помещению первозданный, очень пыльный вид.
   Готово? - спросил Ильяс.
   Ответный кивок и мы выбежали на улицу. Перебежав через дворы выбежали в гаражный комплекс. Два инкассаторских уазика буханки, загрузившись мы подождали еще две минуты, и дворами поехали в сторону выезда из города. Добравшись до заставы, мы быстренько выбрались из города и попылили в сторону нашего блокпоста. Там мы дождались джипы, на которых поехали в город, только после этого, пересев снова на лошадей, мы поехали обратно.
   ***
   Следующий день я отправился к Сане, взяв с собой Ильяса. Выгнали дизельный уазик на улицу, загрузились и поехали. Темная лесная дорога, пролегшая между высокими темными елками. Глубокий ручеек, не являющийся большой преградой для лошадного либо пешего, но серьезное препятствие для автомобиля. Хрупкий мостик прошатался под колесами. Дальше въехали в бывшие сады, где окрест дороги снесены все постройки на расстоянии километра, а полоса отчуждения выжигается два раза в год и выехали на трассу, ведущую к Паше.
   Паша достался, пожалуй, один из самых защищенных поселков. Его окольцовывала с трех сторон речка, а с четвертой мы его заставили прорыть канал. Правда, как мы его не уговаривали, единственное, на что его удалось уговорить, так это деревянный частокол вокруг поселка и деревянные башни на въездах и углах. Из-за этого его поселение походило на иллюстрацию к фильму о Древней Руси. Так и казалось, что из ворот, побрякивая оружием, вырвутся дружинники князя на лихих конях, или не торопясь выедут три богатыря. Впечатление портили только пулеметы на башнях и фигурки в камуфляже. К сожалению, несмотря на внешнюю красоту, серьезной защитой от врагов этот заборчик не являлся. От волков, от зверья всякого да, а от людей нет. Это было постоянной причиной наших споров, на что Паша постоянно обижался. Кстати и по поводу охраны поселка Паша пошел по самому легкому пути, заобязав служить всех и получил, так называемую, народную милицию. А поскольку городок у него был большей частью мастеровой, то служить народу не очень хотелось. Люди побогаче откупались от воинсокй повинности, нанимая разную голытьбу, которая незаметно сформировала городскую стражу, подчиняющуюся не Паше, а своему старосте. То есть по сути они организовали свой собственный цех. Это не есть хорошо. Большинство решений принималось на чем-то типа новгородского вече. На все это мы тоже ему пеняли, но тем не менее его политика приносила свои плоды. У него люди хотели жить и работать, плати налоги, а остальное никого не касается.
   Дорога вела прямо через поселение. Проехать мимо и не поздороваться - это невозможно, а если учесть его хлебосольство, то невозможно вдвойне, поэтому ехал я инкогнито, затихарившись в глубине уазика. Подъехали поближе и остановились, от полосатого шлагбаума лениво отклеилась фигура и направилась к нам:
   Хто такие, с откудова будете? - классический стражник на воротах, либо гаишник со стажем, пасущийся на дорогах. Взгляд придирчивый, оценивающий платежеспособность клиента.
   Ты че слепой? - грубо ответил водитель, - гербов на дверках не видишь?
   Стражник снова зевнул:
   Да нет. Вижу, конечно. Только мало ли кто будет ездить с гербами. Нам проверять положено, для этого мы здесь и поставлены старостой нашим. И пошлину собирать!
   Дааа! А я думал бургомистром поставлены, вмешался в разговор Ильяс.
   Гаишник строго посмотрел на Ильяса и сказал:
   А ты, нерусь, вообще молчи.
   Мы все, аж окаменели от такого ответа. Стражник понял это по своему, деловым тоном он проговорил:
   Ну что будем пошлину платить или старшего позвать.
   Ильяс напрягся и потащил было нож, но был остановлен мной:
   Сколько? - спросил он сдавленным голосом.
   Стражник разулыбался:
   Ну вот, нехристь, совсем другой разговор, а то развыступался понимаешь...
   Он обошел вокруг уазика и сказал:
   Я так понимаю, поскольку вы не официальные люди, а своими делами занимающиеся, то рублей пять для вас ни в накладе будут?1
   Ты чё гонишь? - возмутился наш водила. Ты вообще не имеешь права с нас деньги брать. Мы своему Князю пожалуемся.
   Князь далеко, - хитро протянул урод, - а у вас дело видать срочное. Время потеряете, товар, может, спортите; мало ли что. Да и то, ехали бы вы по государственной надобности, нас бы заранее предупредили. А так получается вы сами по себе, ну и мы сами по себе. Так что либо платите, либо сегодня пускать никого не велено. Карантин у нас.
   Скинув в руки мздоимца пять кусочков серебра, мы проехали в ворота.2
   1 (Мы действительно вернулись к рублям. Чеканные монеты стоили достаточно дорого, поэтому мы брали серебро и плавили его в небольшие бруски, одна третья называлась рублем. За чеканную же серебряную монету нашего производства, давали около трех таких рублей. Если же шла монета из старых запасов, выпускаемых монетным двором России или СССР, то за неё могли давать еще больше. Это зависело от качества монеты, её изношенности, веса, содержания драгметалла в ней. Отдельное место занимали золотые монеты: во-первых мы забирали их отовсюду откуда могли; во-вторых рубли из золотой проволоки не приветствовались; в-третьих золотые монеты шли уже нашей чеканки и в наших поселениях стоили достаточно дорого).
   2 (естественно весь разговор был густо пересыпан матом, который не приводится в виду малой информативности этого типа общения).
   Дорога шла через все поселение, которое все разрасталось. Выехав на небольшую площадь перед зданием сельской администрации, мы промелькнули мимо ратуши и кафешки, направившись на выезд. У задних ворот, брат-близнец первого стражника, азартно вымогал мзду у какого то мужика привезшего что-то в город. на нас не обратили ни малейшего внимания. Ильяс, все еще кипя от возмущения, обратился ко мне:
   Рассказывали мне про такое! Я даже с ихним старостой разговаривал, а тот божился, что ничего подобного не существует, что все это наветы завистников, да и сами эти твари себе не позволяли.
   Просто мы с тобой инкогнито решили прокатиться, типа как Гарун аль Рашид в народ выйти, по базару неузнанными походить, вот и напоролись. Хотя система напрягает, тем более, что я уверен, до Пашки эти деньги точно не доходят. Он наверняка и не знает об этом.
   Еще немного поговорив о продажности стражников, сравнив их с гиб два дэшниками, поймали себя на том, что дружно ругаем верховную и исполнительную власти. После чего дружно смущенно замолчали, понимая, что ругаем сами себя. По большому счету это мой город, а за его охрану отвечает Ильяс; просто мы все отдали на откуп Паше, чтобы он не думал, что мы его зажимаем. Город он конечно поднял, вернее он сам поднялся вокруг его мастерских, но заниматься "неважными вопросами" для него было лень, вот он и пустил все на самотек.
   Всю оставшуюся дорогу мы обсуждали, как решить эту проблемку, не привлекая к ней внимание всех остальных соседей, пока вдали не показалась главная деревня нашего нынешнего сектора. Прямо посередине шоссе стоял пустой шлагбаум, от которого уходила в кусты колючка. По бока дороги высились два крепких домика, вросших в землю и бойницами весло подмаргивающих нам. Тут же стояли вдоль стеночек вареные из больших рельсин противотанковые ежи. Мы подъехали поближе и остановились, противно заскрипев тормозами. Не знаю почему, но какой бы крутой уазик не был, визг тормозов у него обязательно присутствует в наличии. Не бывает уазиков без скрипучих тормозов. Появившийся молодой парень в броннике подошел к нам, (оружия при нем не было) и вежливо попросил выйти из машины. Поворчав, мы вылезли, ворча и стеная. Осмотрев уазик, он спросил куда мы едем и получив ответ: в гости, не стал нас больше задерживать. Сколько всего народу находилось на посту для нас так и осталось тайной.
   Ильяс недовольно зыркнул на меня, когда я попенял на то, как надо проводить досмотр, но ничего не сказал. Завернув за поворот мы практически попали к Сане. Вдоль дороги двухэтажные доты, перед ними вспаханные поля, спирали Бруно, непосредственно около поселка насыпь и такая же стена как у меня, частокол из толстых бревен в два ряда и насыпанной между этими рядами землей, высокие смотровые деревянные башни. Каменные башни, всего на человеческий рост возвышающиеся над стеной и, как я знал, мощными железобетонными перекрытиями, броневыми заслонками на бойницах.
   Дааа! У нас такая красота не скоро будет! - озвучил нашу общую мысль водитель. Мы переглянулись и ничего не сказали. Да и что тут скажешь.
   На воротах нас встретил Серега. Обнявшись с каждым, он поехал, по пути рассказывая, что у них в поселке нового появилось:
   Обрати внимание налево, эту церковь еще до катастрофы закончит не могли, а мы доделали. Здесь клуб восстановили, парни с девчонками собираются, пляски пляшут, разговоры разговаривают, песни поют; в общем исправлению демографической ситуации способствуют. Здесь общественный кабак открылся с назначенным кабатчиком, ну как в городе было. Воон там новую мельницу поставили на реке, интересно, что мельник только полгода там, а уже слухи идут, что он с нечистой силой знается. Там новые мастерские, длинное здание, бывшие росмашевские гаражи, которые после развал совхоза разбомбили. Пока в основном восстанавливаем, но уже потихоньку и строить начинаем...
   Мы едва успевали вертеть головами и завидовать по тихой грустной песне.
   Быстро добрались до Саниного дома и опять позавидовали чистенькой площади, замощенной диким камнем, новенькой ратуше, напротив церкви, Санин дом, почти замок, ну очень большой; большая гостиница напротив; несколько домиков между всем этим великолепием. На один из ни с гордостью указал Серега6
   Это мой. После Сани прошу ко мне. Пожрем, выпьем, былое вспомним.
   Под это напутствие мы двинулись через площадь к кованым воротам, возле которых застыл часовой. Доложив от нас и получив разрешение, он разрешил пройти
   Служба, - постарался проговорить я с легкой ухмылкой.
   Да, служба, - не принял мою иронию Серега. - А как ты хотел?
   Дойдя до дверей, мы попали в руки мажордома или дворецкого или еще кого, я не знаю точно, как такие люди называются. Приняв от нас дождевики, бронежилеты и разгрузки, он понес их в гардеробную, успев бросить неодобрительный взгляд на наши грязные берцы, но настаивать не решился. Тщательно вытерев ноги о половичок, мы прошли в кабинет. Саня сделал знак располагаться, а сам додиктовывал распоряжение секретарю. Пройдя к стене я уселся на кожаный диван и плеснул себе в бокал немного коньяку. Снова появился Серега и уселся рядом с Ильясом, о чем негромко его расспрашивая. Секретарь ушел и Саня повернулся к нам, сияя самой широкой улыбкой, которую только можно себе представить.
   ***
   Уже после обеда, сидя возле камина с бокалами в руках и смотря на пляшущий огонь мы лениво переговаривались о том о сем:
   Как ты себе дворецкого то завел?
   Да я и не заводил. Это Серега настоял, это же телохранитель, на самом то деле. Потом уж жена пересмотрела все фильмы, навспоминала все книги, какие могла и начала учить его мажордомничать. Достала всех и его тоже, а потом бах! и ему понравилось. Мне кажется он фильм про собаку баскервилей слишком близко к сердцу принял. А у вас как? Как скатались?
   Ну вот и подошло время серьезных разговоров:
   Как, как!? Позитивно. Но позитивность эта непонятная. Чего то они все крутят, а чего - сам не пойму. Вот слушай, - и я начал пересказывать последние события. - С нами на контакт пошли святоши. Они представлялись руководителями подразделений, но на самом деле никого из руководства не было, были только первые заместители. Сами же они сказали, что Верховный Совет ордена будет считать их предателями, в случае огласки. От них откажутся и замнут это дело. Вопросы, которые они хотят порешать несколько: первый, возможность свободной торговли между нами и городом; второй вопрос, снабжение продовольствием за определенную плату, что опять сводится к контактам между нами; третий вопрос, использование нефтеперерабатывающего завода. Они готовы платить нефтью за все, что у нас собираются покупать, а так же собираются нефтью платить за изготовление бензина для них. Нас предупредили, что все три соединенных сектора прорабатывают план переговоров на которых собираются достигнуть выгодных им соглашений. Если же не получится, то собираются аннексировать нашу собственность.
   А попы то чего хотят?
   Да как обычно! И рыбку съесть и ... ну ты сам знаешь. С одной стороны они вроде бы со всеми, а вроде бы чего то и опасаются, но чего - нам не говорят. Я от них услышал только общие слова о возможной опасности, о необходимости держаться всем вместе, о каре грешников. Однако ощущение боязни осталось. Что то они точно знают. И потом, откуда у попов нефть? Где они её возьмут, да еще в таких количествах? Непонятно, а я боюсь всего непонятного.
   Что еще рассказывали? - спросил Саня задумчиво, подливая еще коньяк.
   Рассказывали как у них все хорошо, ГЭС маленькую восстановили, не город, а земля обетованная. Ершалаим, блин. Свободные люди, немного рабов. В нашем бывшем секторе крепостное право, ну или колхозное - это без разницы. Заправляет кучка мерзавцев, остальные на них работают. Начальство орет о скором приходе...
   Чего, - с улыбкой перебил Саня.
   По моему светлого будущего, - я вернул ему улыбку.
   От этого прихода не бывает, - авторитетно заметил он. Мы негромко посмеялись и вернулись к теме разговора.
   У меня сложилось впечатление, что они будут рады, если власть в этом секторе поменяется. Был намек на неофициальную помощь разведданными, возможную помощь при захвате, но ты же знаешь этих святош; все расплывчато и никакой конкретики. Сектор фактически закуклился на самом себе. Старается не общаться с остальными, все внешние сношения, только через правящую верхушку.
   Похоже святоши хотят законтачить с нами вперед остальных и поиметь на этом дивиденды. Еще повторюсь, явная обеспокоенность их чем то таким.
   А твои контакты?
   А что мои контакты? Мои контакты работаю, но они в среднем звене. Предупредить о чем то реальном они могут, но не о каких то непонятных опасениях.
   Значит контачим?
   Контачим. И надо обсудить проблемку еще одну.
   Саня глянул хитрым взглядом дедушки Ленина, и разлил остатки спиртного по посудинам.
   ***
   Собирались мы все у Паши, это стало уже традицией, да и расположение удобное. Как водится поначалу была небольшая пьянка, плавно перетекшая в опохмел, из которого, как Феникс из пепла, родилась следующая пьянка. На четвертый день мы созрели до того, чтобы начать вспоминать о целях нашей встречи в верхах. Проснувшись и встретившись в столовой Пашиного дома, мы мрачно оглядели друг друга и решили, что праздник удался. По крайней мере ни одна из жен сосвоим мужем не разговаривает, а это, между прочим, первейшая примета удачной пьянки. Такие помятые физиономии редко встретишь и у бомжей, а не то что у приличных людей.
   К завтраку нам подали три вида рассолов: капустный, огуречный, помидорный. После того как это усвоилось организмом, кое-кто рискнул попробовать слабый куриный бульончик, Ваш же покорный слуга рискнул согласиться на кислые щи, после чего с еще большей смелостью выпил стописят, и тсал с тревогой прислушиваться к своему состоянию и Саниному докладу.
   Что у Сани не отнимешь, так это силы убеждения и харизмы. Он в два счета доказал нам, что нам необходим форпост в городе, что наиболее подходящее место для этого наш старый сектор (тут я с ним согласен); что мы задохнемся без контактов с внешней стороной; что мы остановились на своем пути развития, никаких разведок, никаких экспедиций, обходимся старым вооружением. Если так будет продолжаться дальше, то нас сомнут. Это пока нас немного побаиваются по старой памяти. А коснись чего - не пожалеют. Говорил долго и упорно, пока оставшиеся не просто отделались формальным "да", а действительно стали согласны ан проводимую нами политику. Как обычно, высокое собрание постановило: поручить мне собрать разведданные и начать подготовку по нашему возвращению в город.
   Дальше коснулись моего паломничества к Святым Отцам, вот тут мнения неожиданно разделились. Может быть похмелье прошло, а может наоборот из-за него, но Паша и Андреич считали. Что нам ни в коем случае нельзя с ними связываться. Никакая аргументация на них не действовала. Ни готовы были завязаться с Шерханом, чем со святошами. Почти переругавшись, решили не возникать, заняться восстановлением статус-кво, а посольские дела отложить на потом. Причем я постарался особо оговорить свое право действовать самостоятельно, но не во вред всем остальным.
   После этого уже начался нормальный праздник. Ходили с Пашей по его мастерским, осмтаривали местные достопримечательности. Молодежь куда-то усвистала, заниматься своими делами. Жены обсуждали свои, какие-то наверняка не менее важные дела; а ближе к выходным мы разъехались. Ехали молча, жена обижалась на мое поведение, а мне ничего не хотелось. Апатия, мысли текли медленно и лениво, переползая с одного на другое, пока снова не зацепились за очередную проблемку:
   - Как у тебя дела с твоей больничкой?
   - Не очень, - немного удивившись ответила она, - специалистов не хватает, да и те, что есть в большинстве своем умом не блещут.
   - В городе были неплохие специалисты, отличные в Казани, если бы можно было отыскать, может быть кто-нибудь и остался в живых.
   - Хорошо, я постараюсь отыскать.
   - Да, и еще, - она замолчала.
   - Ну-ну, - поторопил я её.
   - Больничку надо разделять, -решительно повернулась она ко мне. - Ты представляешь, что может случится, если вдруг кто-нибудь узнает?
   - Да ничего страшного, - легкомысленно откликнулся я. - подумаешь, у нас же все под контролем.
   За это "ничего страшного" я и получил. Меня обвинили в том, что я ничего не понимаю, что совсем к ней не прислушиваюсь, что занимаюсь чем угодно, кроме того, что действительно важно. В общем представьте себе весь спектр вываливаемых на вас обвинений, если вы сделали в семье то, что не нравится вашей второй половине, либо у неё плохое настроение.
   Мы чуть не поругались, по крайней мере, я сидел и молчал, не обращая внимания на стенания со стороны жены, стараясь поддакивать в нужных местах: "Да, милая! Конечно, милая! Ты совершенно права, радость моя!". Хорошо, что скоро доехали, я бы скоро взорвался. Прошу меня понять, я очень люблю свою жену, но иногда... Она достанет любого.
   ***
   Руководитель из меня плохой. Мне лень сидеть в центре паутины и дергать за ниточки, мне очень хочется самому поучаствовать. Я себя ругаю последними словами, но иногда срываюсь. Вот и теперь я собрался и сам поехал посмотреть на сектор и что в нем происходит.
   Мы лежали с Ильясом на небольшом каменистом холме в центре распаханных полей и наблюдали через бинокль за жизнью сектора. Выходы в нашу сторону были закрыты. Колючка опоясывающая все и вся, вышки по периметру - такое ощущение, что мы разглядываем не жилой поселок, а зону строгого режима. Что еще показательно. Часть народа выводили под охраной на работу, часть - самостоятельно. Оставив вместо себя на холме постоянного наблюдателя, мы вернулись в лесок. Сопровождающий нас один из бойцов Андреича подвел к нам лошадей и мы тихонько начали отходить.
   Наблюдать мы собирались недели две, чтобы выяснить все подробности. Основную задачу на себя приняли Андрюхины и мои люди. Серега благоразумно не вмешивался в действия разведки, памятуя о том во что это может вылиться, однако одного своего человека все-таки прикрепил. Я и не спорил, споры они до добра не доводят. Сами же мы собирались еще раз встретиться со святыми отцами.
   Вечером того же дня до меня доехал Саня, весь кипя от возмущения:
   - Ты знаешь, что Пашкины стражники взятки берут?
   Я не выдержал и заржал:
   - Ты ехал инкогнито?
   - Ну. - непонимающе согласился он.
   - И с тебя денег попросили?
   - Ну, - тоже начиная лыбиться сказал он.
   - Ну так будь доволен. Тебя не узнали. Как и меня.
   - Значит и тебя окучивали? - спросил Саня. - Но все равно это беспредел.
   - Да ладно. Брось, - беспечно махнув рукой, продолжил я. - Всего навсего мы их пустим впереди себя при возврате позиций внутри нашего сектора.
   Злорадная улыбка гуляла по его лицу все то время, пока мы обсуждали, что именно я должен обсудить со святошами, что потребовать, какие слова говорить, какие не говорить, на что не могу пойти ни в коем разе, а что могу уступить. Беседа почти закончилась когда меня он повторил вопрос, который я задавал супруге:
   - А что там за истории с больничкой?
   Ладони у меня мгновенно вспотели:
   - А, да так. Пустое, - опять я повторил жест с вялым помахиванием рукой. - Жена собралась улучшать качество медицинской помощи населению, вот и открыла типа кратких медицинских курсов. Ну и, кроме того, работу с вакцинами начала. Для прививки детишек и так далее и тому подобное. Новорожденных то все равно прививать надо.
   Саня кивнул, прощаясь; я кивнул ему в ответ, удерживая на лице улыбку. Интересно, что за сука, сдала меня? Надо бы выяснить. На секунду задержавшись, я вышел проводить его. Больше никаких тем мы не поднимали, поддерживая светский разговор, типа: низко, пошла - к дождю. После чего я пошел готовиться к очередной встрече.
   ***
   Все повторялось как и в прошлый раз. На лошадях мы доехали до нашего форпоста, с которого уже стартовали только в двух машинах. В моей машине ехали Ильяс, я, Алина и трое её девочек, так сказать моя ближняя охрана. Доехали до повертки к Старому, где приняли на борт одного из людей Ильяса и только после этого поехали к воротам в город. Посигналив и получив ответные сигналы, ПАЗик медленно отодвинулся в сторону, пропуская нас на территорию города. Проезжая мимо водоканал я невольно взглянул на искореженный взрывом остов джипа и глянул вверх, на диспетчерскую. Мои движения не укрылись от взгляда Ильяса.
   - Там все нормально, - еле слышно обронил он.
   Я успокаивающе кивнул и опять уставился в окно. Нынешняя поездка была ответной, по крайней мере, святые отцы наотрез отказались бегать из охраняемого помещения, а еще раз выставили гаранты безопасности, в частности возможность обшарить моими людьми все здание.
   Ради разнообразия на этот раз мы сразу выехали на таксовую площадку и остановились. Ильяс вздохнул в рации:
   - Пошли.
   Джип медленно двинулся вперед, а Ильяс уставился на часы. Минутная стрелка бежала вперед, Ильяс становился все бледнее и бледнее. Достав корбочку радио взрывателя он предупредил:
   - Как только я скажу, сразу уходим.
   Алина, сидевшая за рулем, согласно кивнула. Вдруг из рации раздался искаженный голос:
   - Все нормально, они выходят.
   И тут же по другой рации:
   - Все нормально, сюрпризов нет. Охрана двенадцать человек, внутри четверо, остальные по периметру.
   Ильяс, вытерев испарину, спокойно проговорил:
   - Рокировка.
   Джип выехал и направился к нам. Не доезжая пары метров он остановился и из него вышел молодой парень в серой футболке. Ильяс вышел ему навстречу, оставив мне коробочку. Они о чем то переговорили и он вернулся в машину.
   - Поехали, -хлопнул он дверцей.
   Алина невозмутимо смотрела на дорогу.
   - Поехали, Алиночка, - подтвердил я.
   Джип медленно тронулся и не торопясь подъехал к подъезду. Уже знакомый нам охранник ничем не выразил своих чувств когда из машины полезли красивые девушки, последними вышли мы с Ильясом. Прикрываемый со всех сторон, я вошел в подъезд спортзала, где меня и встретил один из святых отцов.
   - Ну что ж, - потер руки толстяк, - наконец-то вы сможете насладиться нашим гостеприимством.
   Фраза прозвучала несколько двусмысленно, но он этого не заметил. - Прошу к столу, - простер он руки в приглашающем жесте.
   Мы прошли вперед, вернее сначала прошли девочки, обшарившие цепкими глазками все вокруг. Равнодушно оглядев накрытый стол, предметы меблировки, людей находящихся в помещении и оценив все, разошлись в разные стороны.
   В этот раз батюшек было не трое, а четверо. Четвертым был пожилой человек, с изрезанным морщинами лицом.
   - Здравствуйте, - сказал он с одышкой. - Рад знакомству. Я имею честь разговаривать с человеком занимающемся сбором разведданных в совете четырех?
   Здорово конечно он нас обозначил. Совет четырех, общество рыжих. Пожалуй, это можно будет принять за самоназвание. Однако он как то однобоко меня назвал, ни назвал меня никак, не рассказал кем я был, что я делал. Либо он плохой специалист, либо он все это знает, но не видит смысла хвастаться своим знанием. Ну что ж, надо быть ответно вежливым:
   - А я так понимаю, что Вы мой коллега с этой стороны?
   Морщинистый вежливо кивнул:
   - Вы зря притащили с собой девочек Алины, здесь Вам ничего не угрожает, мы стараемся держать свое слово.
   А вот это уже неприятность, он меня уел. Девочек Алины, до переселения не было, они появились когда мы находились, да и сейчас находимся, в режиме полной изоляции. То есть он спецом показывает, что владеет информацией, то есть целенаправленно сдает своего человечка. Ну почему сдает? Во-первых его еще надо найти, во-вторых, если сдает, значит он у него не один. Или наоборот один, но он хочет заставить не доверять меня своим людям. А вот фиг ему.
   - Я вижу, что Вы отлично осведомлены о наших делах... - я замолчал, словно в затруднении.
   - Николай Павлович, - подсказал тощий из своего угла.
   - ...Николай Павлович. - подхватил я. - Какая же причина побудила Вас к встрече со мной?
   - А вы разве не собираетесь похвастаться своей осведомленностью? - насмешливо поинтересовался морщинистый.
   Я поморщил нос:
   - Знаете, Николай Павлович, мне все равно вас не переплюнуть. Поэтому я решил сократить вступление и выслушать ваши предложения.
   Морщинистый не стал меня мучить и подводить к вопросу, не стал заигрывать. Он подумал прикрыв глаза несколько секунд, а потом начал глуховатым голосом:
   - Три года назад руководство ордена приняло решение о возможной экспансии. В качестве приоритетной задачи мы поставили себе Казань. Разумеется мы понимали всю сложность данной ситуации, но все таки решили рискнуть.
   - Пятью голосами против четырех мы послали группу наших людей в Казань, затем вторую, но ни одна из них не вернулась. Дело обычное, определенный процент потерь на это дело всегда закладывается. Однако, как вы сами знаете, путевых людей у нас не очень много, а в связи с обострением обстановки, - он сделал полупоклон в мою сторону, - нам понадобились все квалифицированные люди, способные стабилизировать ситуацию.
   - Их просто списали, но они напомнили о себе...
   - Я не понимаю каким образом это затрагивает нас, - нерешительно проговорил я. Этот старик натурально подавлял меня, заставляя чувствовать мелким нашкодившим щенком.
   Он поднял руку, прерывая меня:
   - ...самым странным образом. Неделю назад наши младшие братья во Христе, - я сделал себе в уме заметочку, - доложили о сильном военном конвое, двигающем в нашу сторону.
   Тут мне стало интересно. Военный конвой, да ещё из "других краев" - это очень интересно. Внезапно я понял, что именно грызло меня все последнее время. Я как то подзабыл, что помимо нашей небольшой республики, есть еще куча других краев, где тоже могло выжить очень много народа. А когда встречаются даже всего лишь два ребенка, через какое то время обнаруживается, что один из них лишний и неправомерно владеет чем-то, что нужно другому. Причем поменяться они могут, только в том случае, если бояться друг друга (не уверены, что сумеют победить сразу и без больших повреждений для себя), или кого то пострашнее (родители, бог). Если же один сильнее другого, то обязательно отберет, мотивируя это тем, что "мне нужнее", или еще дебильнее "я тебе потом отдам", если страдет угрызениями совести. Мы же, в нашей песочнице, почувствовали себя крутыми, забыв о том, что могут прийти взрослые парни из соседнего двора, которые растопчут наши куличи, испинают машинки, а самим отвесят шикарного волшебного пенделя. И даже самый крутой в нашей песочнице, будет стоять и реветь, тщательно размазывая сопли по лицу, надеясь, что придет папа и заступиться.
   Так что вот оно кажется. Дождались.
   Видимо вся эта гамма чувств отразилась у меня на физиономии, потому что старик, внимательно наблюдавший за мной, с облегчением сказал:
   - Ну вот, вроде бы дошло.
  

Глава 3.

как нас опередили.

   Обратно мы добирались медленно и печально. Алина и Ильяс, не получив на свои осторожные вопросы ни одного ответа, отстали, не мешая мне думать. Встреча получилась очень занимательной. Старик показался сам, не постеснялся. Лично его это шоу или одобренное всей верхушкой - меня не касается. Хотя по определенным моментам можно сделать вывод, что это не внутренняя разработка разведки, а одобренная свыше инициатива. Сидели мы долго, переговорили по множеству вопросов, причем впрямую не касавшихся возникшей небольшой проблемы чужаков, но проходившей лейтмотивом через весь разговор.
   Обсудили вероятности нашего возвращения в город. Я намекнул, что мы не против вернуться обратно, на что мне вполне логично возразили, что сложившаяся обстановка не благоприятствует политическим авантюрам, но! Церковь не вправе препятствовать воссоединению двух потерянных половинок. Странно, конечно, что он слишком легко согласился.
   В настоящий момент в городе наступило шаткое равновесие, нарушать которое никто не хочет. Конечно его слова про стабильность, медобслуживание и достаточно высокий уровень жизни очень хорошо, но меня это интересовал меньше всего. Я не знаю с чего бы он был настолько откровенным, но раскладка, выданная им по силам существующим в городе совпадал с нашими данными. Многого мы не знали, даже и не подозревали, я до сих пор чувствовал жгучий стыд за свою неосведомленность и столь явно проявившееся удивление.
   Город поделили между собой в основном орденцы и Шерхан. Период становления, когда всех нас можно было назвать бандами - почти закончился, сейчас это сектора со своими сложившимися правилами, территорией и населением.
   Привокзальный район и вся завокзальная часть отошла к Шерхану. Завокзальная часть - это промзона. Большая часть предприятий была сосредоточена там, не сказать, что они запустили и поставили производство, речь идет всего лишь о производственных мощностях. Они расчистили небольшую территорию и начали заниматься огородничеством. Взяли в свои руки поставку электроэнергии, под их крыло перешла небольшая, но крепко слаженная бригада энергетиков, обосновавшихся на ТЭЦ. Шерхан занимался только их охраной от конкурирующих структур. Часть из высоток была фактически пограничной зоной, где находились наблюдательные посты Шерхана. Его бойцы составляли очень серьезную силу, возможно ему удалось забраться в склдады госрезерва (котрые я даже не знал где находятся), потому что вооружение у него было очень хорошее. Помимо стрелкового оружия ему достались несколько танков, БТРов и бмп, поставленных на всех проезжих перекрестка и во всех значимых военных объектах. Последнее время он ведет себя все наглее и наглее, может быть поэтому орденцы и ищут встречи с нами.
   По возвращении состоялось совещание нашего маленького совета. Объединенная разведгруппа делала доклад на основе наблюдений за бывшим нашим сектором.
   Ничего особенного не происходит, такое ощущение, что они больше опасаются нападения со стороны города, чем с нашей. По крайней мере с той стороны и блок посты и полоса отчуждения, а с нашей, только мобильные патрули, созданные, судя по всему, только для перехвата пытающих бежать к нам крестьян. Из серьезных препятствий модно назвать только ДОТ, недостроенный до конца; светошумовую сигнализацию, поставленную ещё нашими ребятами и небольшое минное поле.
   - А мины то у них откуда?
   Судя по нашим данным - орденцы в свое время подсуетились. Скинули им в качестве подарка, для защиты демократических ценностей. Сами же и установили, Андреевы люди говорят, что там каждый год за лето взрывы слышны - коров на выпас водят, а тем пофигу, мины не мины. Говорят, что пастухи иногда специально загоняют туда.
   - Зачем?
   - За мясом. У них же там все как в суровые 20 - 30-е годы прошлого столетия: продразверстка, борьба с кулаками, колхоз и работа на светлое будущее. Поэтому пастухи коровку, на минное поле загонят и ждут, когда рванет. Большую часть администрация забирает, но кое-что и для людей остается.
   - Ясно. Нам оно проблем не доставит?
   - Не должно. Через это минное поле местные давно тропинки протоптали, насчет машин не знаю, а пехота точно пройдет.
   - Хорошо, подробные карты и доклад передать Сергею, ему поручена эта операция - пусть у него голова и болит. Всем спасибо, все свободны. Ильяс - останься.
   Дождавшись , пока остальные участники совещания покинут кабинет, я обратился к Ильясу:
   - Теперь о главном. Нас заобязали к выполнению одного маленького, но ответственного поручения, - Ильяс сидел, уставившись в окно, казалось, что он неслушает, я остановился и постарался поймать его взгляд:
   - Скучно жить стало.
   - И опасно, - добавил Ильяс.
   - Ну опасность, штука такая... - задумчиво произнес я и перешел к делу, - Нам доверено захватить и удерживать до подхода основных сил здание администрации.
   Ильяс никак не прореагировал, так же внимательно выслушивая меня.
   - Все, - сказал я.
   Ильяс непонимающе смотрел на меня и я продолжил:
   - Подготовить предложения не позднее четверга!
   Ильяс кивнул, встал и решительно направился к выходу:
   - Но вы не беспокойтесь, мы вам скучать не дадим! - пробурчал он тихонько.
   ***
   В четверг я поехал на ревизию, проверять подготовку наших бойцов к штурму Администрации.
   Выехали мы ближе к рассвету, мне надо было проконтролировать кое-что на НПЗ, а потом пошел к своим диверсантам. Ильяс оккупировал большую пустую площадку на дне котлована и стоящие рядом хозслужбы. Усевшись в открытый УАЗик мы поехали от цеха к выезду с завода, а потом лесом. Выехав на край площадки, я встретил запыхавшегося Ильяса:
   Пойма
   На дне котлована из строительных лесов были построены какие-то страшные конструкции, огороженные строительным забором. Посеред размеченной территории в живописном беспорядке стояли пустые бочки, нагроможденные друг на друга. Две группы бойцов, чем то неуловимым отличающиеся друг от друга, сидели на досках, обедали и переговаривались.
   - Ну и что это такое? - благодушно спросил я, показывая на нагромождение непонятных предметов.
   - Полигон, - пожал плечами Ильяс.
   - Чего полигон? - педантично уточнил я.
   - Всего. В данный момент имитация закрытой территории Администрации, - потом увидев мое недоумение, пояснил, - имитация крепости. Как я её помню, так и построил, Семеныч проконсультировал, Алина, немного помогла. Она со своими девочками тоже здесь тренируется.
   Я кивнул и, как бы про себя, пробормотал:
   - Может быть мне тоже сюда походить?
   - Только в качестве физзарядки, - послышался голос Алины.
   Я резко развернулся:
   - Это почему это только "физзарядки"? Это что же? Меня подчистую списали?
   Ильяс непримиримо нахмурился и сказал:
   - Я не вижу необходимости в том, чтобы Вы присутствовали при проведения операции.
   Я возмущенно пожал плечами:
   - Черт знает, что такое!
   Алина пожала плечами:
   - В принципе, даже я не полезу, не по-взрослому получится, а раз я не иду. Значит и тебя не пущу (в некоторых ситуациях, чтобы подчеркнуть свое мнение, мы с Алиной переходим на ты).
   Я смирился, хотя и кольнуло неприятно. Они ведь не пускают меня не из-за того, что считают меня большим руководителем; вернее не только из-за этого, а еще и из-за того, что я стал старым для таких развеселых игрищ.
   Ну, показывайте, кого вы наметили для выполнения такого важного задания, - деланно веселым тоном сказал.
   Ильяс подал сигнал и группы разделились на две половинки. Ильяс, как опытный спортивный комментатор, давал пояснения происходящему:
   По полученным разведданным, постоянная охрана периметра лежит на плечах службы внутренней охраны, эта служба не подчиняется никому, кроме председателю Администрации, основная военная сила - это войска быстрого реагирования под руководством Угрюмого, но они будут связаны боем с нашими наступающими частями. Еще есть служба комитета внутренних дел, это внутренняя безопасность, её казармы примыкают к внешней стене, в случае нападения, они представляют наибольшую опасность. Есть служба электронной разведки, то есть вся территория Администрации и прилегающих районов, просматривается с помощью камер.
   Про это забудь, - ответил я, - камеры видеонаблюдения будут нейтрализованы.
   Ильяс сделал себе пометку в блокноте, и продолжил:
   Цели, стоящие перед нашей группой, таковы: незаметное проникновение внутрь охраняемого периметра, захват ключевых постов охраны, нейтрализация службы внутренних дел, обеспечение поддержки нашим наступающим частям и удерживание захваченного объекта. Все это отрабатывается на полигоне. Вот то нагромождение из лесов, перекрытое досками, здание Администрации. Сейчас ударная группа, вышедшая из подвала, снимает охранников на крыше.
   Двое ребят выпавшие из дверей ответили на эту речь характерными ЧПОКами, в сторону крыши.
   €Чем это они? - поинтересовался я.
   Алина улыбнулась:
   Мы с девочками последний раз оборудование для пейнтбола притащили.
   Мысленно я поаплодировал, в принципе правильное решение.
   В качестве охраны используются мои девочки, а то они заточены только под нападение. Сначала идет отработка в соответствии с данными разведки, то есть они проигрывают различные сценарии, захватывают, в соответствии с ними, огневые стационарные точки, убирают часовых, закладывают взрывчатку. После обязательной отработки, они меняются местами. Те, кто захватывал, думают, как лучше оборонять, где обустроиться снайперам, куда побегут пулеметные расчеты, то же часть плана - неизвестно сколько придется просидеть в осаде. Вторая группа подготавливает пути эвакуации для себя и захваченных заложников, а также материалов, которые можно вывезти.
   После этого я только наблюдал, все действо занимало пятнадцать минут в самом простом варианте, и порядка получаса - в случае непредвиденных сложностей, которые возникали по мере развития ситуации.
   В целом неплохо, я даже решился выступить перед ребятами. Подошел, похвалил их работу, преподавателей; группа, в ответ, прогудела что-то восторженно патриотическое и настороженно замерла, неожидая от высокого начальства ничего хорошего. Эт прально, ничего хорошего мы и не предложим.
   - Значит так ребятки, - отеческим тоном начал я, - основные вопросы и приказы вы получите от Ильяса. Я же, со своей стороны хочу вам сказать следующее... - и я зарядил речь.
   В этой речи было все, и если поначалу я хотел ограничиться маленькой вводной, то потом неожиданно на меня из-за угла напало вдохновения и понесло. Я раскрыл им в контексте происходящих событий, происки мировой буржуазии, наши далеко глядящие и идущие в будущее, планы, закончил бессметной фразой: "Верной дорогой идете товарищи" и успокоенный свалил домой.
   ***
   Само нападение мы решили приурочить к единственному выходному. Собрались заранее у Андреича, типа на праздник, привезя с собой достаточно много охраны. Остальные шли, стараясь не попадаться никому на глаза.
   В ночь перед вторжением мы с Андреичем не спали. Я дал уговорить себя на наркомовские сто грамм, которые мы употребили и отправился к нашим ударным войскам, то бишь Серегиным с Саней. Как то так получилось со временем, что Серега всегда стоял за его плечом и не старался вылезти вперед. Собравшись в импровизированном штабе, мы склонились над подробной картой района. Серега тыкал карандашом в разные точки на карте, негромко проговаривая командирам и раздавая последние ценные указания. В последнюю очередь он взглянул на меня:
   - Как у нас дела с крепостью?
   - Нормально, - ответил я, - выступаем за три часа до начала операции, своими силами захватываем ключевые точки, и ждем вас, одновременно не подпуская боевиков противника.
   Серега хмуро кивнул. Конечно он переживал, что его бортанули с атакой крепости, но открывать тайну подземного хода мне не хотелось. И так сердце кровью обливалось, когда я только собирался показывать его двум группам, пусть надежным, но общей численностью десять человек. Обязательно ведь кто-нибудь проболтается, похвастается, по секрету поделится. Оно мне надо? Наверно именно поэтому когда над исконно нашей территорией повисла осветительная ракета, а потом еще одна, и еще; мне стало хорошо. Серега схватил бинокль и уставился в сторону разгоравшейся стрельбы. Такое ощущение, что стрелял практически каждый дом, по всему периметру вспыхивали огоньки. Небо отсвечивало красным - начинались пожары.
   - Что это? - недоуменно спросил Серега.
   - Что, что! - со злостью сказал Майкл, - это значит, что нас опередили, чужие и злые дяди мешают добрым нам вернуть свое.
   - Капитан, - негромко позвал Серега, опуская бинокль. Стоящий за ним военный сделал шаг вперед. - Приступить к реализации плана Цэ.
   Молчаливый усач козырнул и также ни говоря ни слова двинулся куда то в темноту.
   - Что будем делать? - напряженно спросил Андреич.
   - Отходить. Слишком опасно. - ответил Серега.
   - Почему? - спросил я. Боюсь, что разочарование в моем голосе было слишком заметно, потому что Серега повернулся ко мне всем корпусом и прошипел:
   - Потому! Слышь как бухает и трещит?
   - Ну, - сказал я, потихоньку отодвигаясь от непонятно с чего рассвирепевшего Сереги.
   - Баранки гну, - передразнил он меня. Прохлопали! Разведчики, мать вашу.
   - Чего прохлопали то, обьясни, - переспросил Саня.
   - Судя по звуку бухает 125-миллиметровая пушечка, а трещит пулеметик ПКТ, спаренный с ней. Дальность у пушечки, до четырех километров и стреляет она не только снарядиками, а еще и ракетками управляемыми, боекомплект на 45 выстрелов. А гудит значит танчик, маленький такой, Т-72Б называется. И танчику мы этому в нашем сейчасном составе - на один жевок.
   Вот тут нам похреновело капитално. Наличие танков у противника не рассматривалось даже теоретически и теперь надо же так, именно нам и такой неприятный сюрприз.
   - Серега? - осторожно спросил Майкл, - а ты уверен?
   Серега молча кивнул:
   - Танками они раскатают все наши укрепления на счет раз. Остается только полупартизанская война.
   Люди сворачивали свои позиции и отступали. Андреич еще вчера умотал и погнал своих на рытье противотанковых рвов, Серегины ребята из комнады саперов, споро устанавливали радиоуправляемые фугасы. Около города оставались только мы с Ильясом и молчаливым капитаном. Нашей задачей (вернее ихней, потому что я мог слинять в любой момент), было только наблюдать, стараясь не вмешиваться и докладывать обо всем, что происходило вокруг. Благодаря нескольким пожарам было достаточно светло, по крайней мере, было отлично видно, как покосился стоящий на окраине дом и в ряд выползло три чудовища, стоящие в ряд.
   - Может отойдем? - осторожно спросил я у старшего группы.
   - Не стоит,- произнес тот сквозь зубы, презирая штатского, - между нами и ними речка, неширокая, но обрывистая. Они не смогут именно здесь форсировать её, им по любому придется, переправляться выше по течению либо через мост.
   Выползшие танки медленно ворочались на окраине, не делая попыток двинуться дальше, наконец, замерев на несколько мгновений, они выстрелили. Гул, свист, взрыв, я как и все воткнул голову в землю. Нас посыпало землей, я попытался отползти назад, но был пойман капитаном:
   - Куда, полез!? Они наугад бьют - пугают.
   Действительно, разрывы слышались со всех сторон и такое безобразие продолжалось в течении нескольких часов. Пусть обстрел шел не прицельно, но постоянно ожидать, что чисто случайно тебя накроет, как то стремно.
   ***
   Ура, ура! Мы хапанули несколько человек единовременно. Часам к двенадцати дня стрельба начала стихать, вернее эпицентр её сместился правее, в сторону водоканала, и то постреливали очень вяло и неохотно. Зачем я оставался с наблюдателями - сам не знаю. Из-за упрямства, наверное, и чтоб в глаза людям не смотреть; но надо признать как оказалось - не зря.
   После затишья в захваченном районе начались проблемы, а потом начались проблемы у нас. Из города выскочил трактор с тележкой и двинулся в нашу сторону.
   - Приготовиться, - в рацию скомандовал командир подразделения, оставшегося для наблюдения. - В вашу сторону направляется трактор.
   Рация неразборчиво прохрипела в ответ.
   - Пойду, посмотрю, - сказал я и начал отползать назад. Судя по недовольным взглядам разведки, трактор производил гораздо меньше шума, чем я.
   Выбравшись на открытое место, где были стреножены лошади, я поспешил к стационарному посту, где собирались задержать трактор и поспел как раз вовремя. Возле полосатого шлагбаума, выстроенного перед крутым поворотом, наблюдалась такая картинка. Солдатики в форме шманали плюгавенького мужичка, который покорно стоял около трактора, оперевшись руками на борт и широко расставив ноги. Рядом стояла женщина в слезах, о чем то горячо упрашивающая патрульных.
   - Что случилось? - спросил я, подъехав.
   Старший патруля вытянулся, а бойцы не среагировали, держа под прицелом семейку:
   - По ходу перебежчики. Муж с женой, говорят, что бегут от произвола нового начальства сектора.
   - А в телеге что?
   - Да вот. - смущаясь сказал старший. Дочка и сын.
   Я подъехал поближе, чтобы заглянуть внутрь прицепа
   - Господин начальник, - завыла баба бросившись в мою сторону с такой скоростью, что патрульные не успели среагировать, - не погуби.
   Я постарался отцепиться от этой сумасшедшей, старший изо всех сил помогал мне, её муж с усталым безразличным лицом наблюдал за нами. Двое патрульных держали на мушке всю компаниюи наблюдали за этим с серьезным видом. Разнимать не разнимали - по инструкции не положено, вот старший прикажет тогда да, а пока извините. Но я представляю как они ржали в душе, я бы тоже посмеялся на их месте. Эта дура вцепилась в меня хуже клеща. Верещала как бешеная, чего то просила о чем то умоляла, пока изловчившись я не пнул её сапогом. Раскорячившись, она свалилась на дорогу, не переставая тихо подвывать.
   - Чего она хочет? - запыхавшись спросил я.
   - Убежища, - кратко ответил старший. - И какого-нибудь врача.
   И показал мне на тележку:
   - Там в кузове...
   Я все таки заглянул вовнутрь. Судя по внешнему виду, существу в тележке, скорей всего, требовался не врач, а косметолог при морге. Судя по остаткам грудей - это была девушка. Лицо было как светомузыка из восьмидесятых - девяностых, причем все эти цвета плавно переливались и переходили друг в друга. Перевязанная в какие то заскорузлые тряпки, пропитанные кровью, волосы слежались и представляли из себя один большой колтун.
   - Кто так её?
   Мать залилась слезами, порываясь что-то сказать, но не смогла. Отец безжизненно сказал, не изменив своего положения ни на йоту:
   Доблестные освободители, защитники единственной законной власти в городе и республике, пожизненного мэра и президента господина Бакеева. На нашу дочь пал счастливый жребий по прислуживанию доблестных защитников конституционных прав и свобод...
   Я поежился, как то не по себе мне было от этого безжизненного голоса, вещающего на заданной волне пропаганду здорового образа жизни.
   - Пропустите их за блок пост.
   - А дальше куда, - спросил старший. Я пожал плечами а потом уверенно сказал:
   - Их встретят, - и ускакал по направлению к поселку Андреича.
   И это была только первая ласточка...
   ***
   Не знаю глупость это была или что, но оказалось, что Шерхан дал пять дней, чтобы те, кто не хочет, могли покинуть захваченный им сектор. И несмотря на то, что нас постоянно поливали грязью, да и народа в секторе прибавилось нового, люди валом повалили к нам. Справедливости замечу, что часть выбрала церковников, но основная масса поперла в нашу сторону. Впрочем Шерхан вскоре спохватился и запретил массовый отток населения, тем более даже здесь он поступил очень мудро. Он не препятствовал сборам, разрешал собираться, но выпускал всех через отстойник, где реквизировал все взятое с собой добро, а ведь навсегда переселяясь в другое место, человек естественно берет с собой все самое ценное. Вот это ценное он и отбирал, отпуская к нам людей практически голышом. Впрочем только вещами его поборы не ограничивались, если выходила хорошенькая девушка или здоровый паренек, то их тоже забирали. Девушек иногда отпускали, с потухшими взглядом, с травмами, изнасилованных. поставленный на входе врач-гинеколог во врачебной комиссии, сделал вывод, что 70 % пришедших после такого"обслуживании" - балласт. То есть полноправных членов общества из них не получится. Естественно, узнавшие об этом родители, сами увечили своих детей, лишь бы их не оставили на территории сектора. Так к нам на пропускной пункт пришла семья с двумя дочками у которых были страшно обожжены лица и руки. Как оказалось родители девочки сами решились изувечит себя, лишь бы только не оставаться в секторе. После осмотра девочек пришлось срочно забирать в госпиталь и лечить. Глаз, одной из них, так и не удалось спасти. Рубили пальцы рук, ног, чтобы нормально пройти через отстойник, боевики придумали новое развлечение: для симетри стали рубить на другой руке ноге. Был случай, когда под вечер, выпустили женщину со взрослым сыном, отрубив у него стопы. До нашего блок поста необходимо пройти пешком около восьми километров. Женщина тащила сына на себе все это время. Тот просто истек кровью. Последние несколько кидлометров женщина тащила на себе труп. После этого она сошла с ума. Все происходящее сильно влияло на тех кто остался и к нам просто боялись перебегать. Хотя день на день не приходилось, иногда они пропускали нормально, не увечя людей. Так например один из старших смен, был. По всей видимсти нестандартной сексуальной ориентации, в этот день нормально пропускались девушки, были дни когда нормально проходили мужчины. Но процент попавшего к нам бракованного материала превышал все допустимые пределы. У нас не раз возникали споры о том, чтобы прекратить прием всех этих уродов, но мы не решались. Стоило только представить, что ждет людей, которые ушли и их развернули обратно. Возможно их просто убили бы. Несмотря на всю нашу черствость, целесообразность и желание получить выгоду, я не смог уговорить остальных прекратить принимать убогих. Складировали беженцев в восстановленном на скорую руку лагерю общего режима, до выяснения обстоятельств. Восстановили мы только периметр, предоставив им самим обеспечивать условия своего проживания. Лагерь снабжался продовольствием по минимальному списку и врачебной помощью, тут немалую долю внесли моя жена и Алина. Моя жена со своими двенадцатью людьми организовала лечебную комиссию и сортировала людей на легких - тяжелых, оказывая помощь наиболее тяжелым и направляя легких к Андреичеву заму, который давал легким поручения по силам. Алина же шлялась по лагерю, присматривая себе в группу подходящие кандидатуры (к слову сказать, после обработки боевиками Шерхана, таких было достаточно много).
   Мы даже пошли на то, чтобы встретиться с полевыми командирами боевиков Шерхана и договориться о выкупе некоторых полезных нам людей, но разговор ни к чему ни привел. Естественно я был нацелен на то чтобы выкупить Майкла и еще пару - тройку человек, помогавших мне собирать информацию об этом секторе. Встретившийся со мной полевой командир, вел себя очень нагло и потребовал список, по которому он бы мог найти нужных мне людей. Причем он требовал за них серьезный выкуп. Триста литров бензина и пятьсот литров дизтоплива за каждого человека из списка, причем оплату только вперед, иначе не соглашался ни в какую. Скрепя сердце я выдал ему требуемое, и список из трех человек. Естественно никого из действительно нужных мне людей там не было. Список был проверкой.
   Я стоял возле цистерны и молчал, а этот Петро, как он мне представился орал на меня изо всех сил6
   - Ты шо думаешь, обдурить меня? Ты шо привез, мы как с тобой договаривались?
   - Ты тащишь сюда весь бензин и дизтопливо и только после этого я приступаю к поискам этих уродов, - тут он потряс зажатым в руке списком с фамилиями. - а ты че привез? Урод.
   - Да не гоношись ты так. - примирительно говорил я,- я ж человек подневольный. Приказали - я привез, не приказали - я не привез. Что выдали, то выдали. Сказали, что остаток после получения. Я ж не командир, а обычный прапор в службе, гсмом заведую.
   - Да ты чё, падла, ты мне, реальному боевому командиру гвардейского полка не веришь? Я ж тебя падла как тузик грелку порву, и будешь ты частями домой направляться по тихой грустной песне. Ты этого, чмо, хочешь? Да?
   - Что ты дергаешься, - пытался я его увещевать - приведешь людей получишь остальное. Да еще премию накинут.
   Я старался показать, что не тоже пофигу все эти люди, привезет он не их - не привезет, меня это не касается. Я даже заорал на него, когда он пытался вывернуться. Мы ходили вокруг бензовозов круг за кругом и никак не могли выработать единую политику. Наконец я плюнул на условности:
   - Слушай ты, - вежливо обратился я, - у вас вааще кто-нить есть нормальный с кем поговорить можно, или все такие моральные уроды.
   Как ни странно на морде этого чудовища промелькнула не обида, а заинтересованность:
   - Ну?
   - Гну! Себе лично навар нужен?
   - Ну?
   - Гну! Мне тоже кое-что нужно!
   И предупреждая его ответ:
   - Мне насрать на тех чмо, список с которыми, я тебе показал. Сейчас все в моем сопровождении видели как ты со мной споришь...
   - Ну?
   - Гну! Не перебивай! Я могу выставить своему начальству разумные, я повторяю разумные, требования по увеличению платы за каждую голову скота, которые ты привезешь.
   - Ну?
   - Гну! Ты чё тупой! Я тебе предлагаю с варганить свой маленький бакшиш на большой и мутной волне любви к ближнему.
   Тут он и показал, что не совсем тупой, что явно это дело было не пущено на самотек, а прикреплен к нему понимающий человек, хотя может я и ошибюсь:
   - Двадцать процентов от всей основной суммы.
   Я аж офигел и ответил словами классика:
   - Ага! И от мертвого осла уши!
   - А что ты предлагаешь?
   - Во первых ты думай, что ты говоришь! С увеличенной стоимости пятьдесят на пятьдесят!
   - Ты че сдурел? Я всем рискую...
   - Да ничем ты не рискуешь, а я рискую! Причем всем! Если у меня узнают, то вздернут на виселицу, - опрометчиво пообещал я.
   - У вас и на виселицу?!! Да более никчемных и мягких людишек не найти! Максимум, что тебе грозит - это общественное порицание, - сморщил нос тот.
   - Боже шь ты мой! Какие слова мы знаем! Куда же делся тот тупой невоспитанный качок, который только что бекал и мекал, с трудом связывая слова в предложения даже с помощью местных идиоматических выражений.
   - Хреново ж вы нас знаете! -изобразил я обиду.
   - Я вас умоляю, - скорчил тот рожу. - Только не надо бить на жалость и говорить про тяжелое детство, сових восьмерых братишек и шестерых сестренок, одно брезентовое на вас всех, деревянные игрушки прибитые к потолку... Ведь это вы предложили мне небольшой способо подзаработать.
   - Вам, - буркнул я, делая вид, что обижен.
   - Что нам, - не понял тот.
   - Получается, что зарабатывает только вы, - и затаил дыхание, ожидая следующего ответа, которая показала бы окончательно, кто передо мной. Если он упретс я в глухую оборону, то тупарь, которого назаначили для обмена. Если же начнет предлагать варианты, то... то открываются перспективы. И я мысленно сплюнул три раза через левое плечо.
   - Да погоди, погоди, уже примиряющее залопотал боевик. Сейчас определимся, что у тебя есть такого, что мне может пригодится.
   За торжествующей улыбкой я скрыл разочарование - обычный небольшой гешефт двух подонков, а я тут себе напридумывал незнай что.
   - У меня многого нет, но например я могу уговорить начальство спонсировать ваших небольшим количеством болеутоляющего, - и хитро подмигнул.
   Судя по пересохшим губам и задумчивому взгляду мы поняли друг друга.
   - Я не могу обещать в данном конкретном случае, но на будущее мы могли бы... - теперь нерешительностью он напоминал девочку на первом свидание, которой и хочется попробовать и страшно, аж до потери пульса.
   Я скорчил рожу и грубо перебил его:
   - Да мне насрать, - и тут же превратился снова в полукультурного полувежливого, замотанного хозяйственника, одгако относящегося к собеседнику с легким презрением. - Ну что ж, я понимаю, - теперь немного разочарования в голосе. Ладно, если срастется, то при обмене нарисуемся.
   И уйти, не обращая больше внимания на пешку.
   ***
   На следующий день мне прислали людей по списку: их привезли на подводе которую тащили беженцы направляющиеся в нашу сторону. На телеге располагались нужные мне люди: туловища отдельно, головы отдельно и прилагалось письмо, написанное в очень оскорбительных тонах. Но честно говоря я порадовался своей предусмотрительности, несмотря на то, что потерял столько нужного нам горючего. К сожалению, людей нам это вытащить не помогло.
   Я рассматривал разные варианты, но ничего путного не придумывалось, именно в это время и пришло сообщение с просьбой о встрече от орденцев.
   ***
   Встреча проходила в этот раз без особого соблюдения мер безопасности. Так же как всегда, мы въехали со стороны водоканала, и отправились к старой лукойловской заправке, расположенной по объездной. Плюс её был в том, что она не просматривалась ни с одной высотки, снайпера не посадишь; с трех сторон от засаженной деревьями заправки, поля и только вдалеке, километрах в полутора, в двух, виднелась деревня Мышкино. Но вряд ли в наших краях есть хороший снайпер с противоснайперкой, да еще и с достаточно умелым корректировщиком.
   Мы подъехали к четырем часам вечера, для разнообразия, раньше, чем орденцы. Подбежавший паренек из службы безопасности подскочил к машине и доложился:
   Совместно, с орденцами провели проверку на предмет обеспечения безопасности.
   Ильяс, что то начал втолковывать пареньку свистящим шепотом, так, что паренек увял. Но после накрутки убежал все равно достаточно бодро. Ребята рассыпались по территории, я оставался в машине до тех пор, пока не подъехал джип святого отца. Мы вылезли из машин и направились навстречу друг другу:
   - День добрый.
   - Действительно очень неплохой денек.
   Сзади, отстав шагов на пять, двигался тощий. Как я понял - он был из внутреннего круга: "Вот бы его вербануть", промелькнула неуместная, в данной ситуации, мысль.
   - Может быть пройдемся немного? - спросил отец Михаил. - Такая погодка: солнышко, ветерок, тишина.
   - С удовольствием, - рассмеялся я, - чувствуется, что вы городской человек. Наши люди оценивают погдоу только с точки зрения пригодности её для сельскохозяйственных работ.
   - Ну вы тоже, скажем так, достаточно урбанизированы, я не представляю вас пашущим землю, - тоже с улыбкой ответил Орденец.
   Мне импонировал этот человек, в нем была внутренняя сила, готовность к новому и постоянный контроль ситуации.
   - Так зачем вы меня вызывали? - и тут же осекся.
   Прозвучало это, не очень хорошо, надо было сказать: "зачем вы хотели со мной встретиться", а так прозвучало, как-будто я нахожусь в зависимости от этого человека. Еще раз, обругав себя последними словами и пообещав быть осторожнее, я постарался закрыть свою ошибку явным хамством:
   - Мое время, знаете ли, дорогого стоит, чтобы на поболтать встречаться.
   Лицо неуловимо построжело, время душевных разговоров закончилось, не успев начаться:
   - Я хотел бы с вами поговорить об известных событиях, случившихся в последнее время, - сказал он, не обращая внимания на мой детский демарш.
   - Да-да, тема очень интересная, причем для нас в особенности, - я остановился и посмотрел в глаза собеседнику, - скажите, вы знали о возможной агрессии в отношении этого сектора.
   Святой отец не стал отводить взгляд:
   - Да, мы знали о ведущихся разработках этой темы, но не видели путей для её осуществления. Так использование танков стало для нас неожиданностью.
   Я мухой отметил слово "использование" вместо слова "наличие", но
   - Так же как и для нас. Зачем вы все-таки просили о встрече? Неужели просто поговорить о аннексии?
   - Нет конечно, не только для этого, но и это стояло в плане обсуждения.
   - В частности Вам не кажется странным поведение господина Бакеева?
   - В чем? - ехидно поинтересовался я, - по моему все логично.
   - Он ведет себя как бандит; как захватчик, получивший на три дня город на разграбление. Вы как хотите, но у меня складывается такое ощущение, что он сошел с ума. Я не понимаю логику его поступков, зачем он восстанавливает население против себя, достаточно сделать пару популяристических ходов, которые принесли бы ему лояльность захваченной территории.
   - Нас это тоже очень сильно беспокоит, - озабоченно сказал отец Михаил.
   - У него появилось новое вооружение, - прошелестел тощий.
   - Ага, танки, -кивнул я.
   - Танки - это то, что он решил показать, - меланхолично заметил мой собеседник, - а что у него в запасе, мы можем только догадываться. По крайней мере, мы точно знаем, что у него есть шесть танков, пять БТРов, три гаубицы, минометная батарея.
   - Значит что? - спросил я остановившись. - Вы считает, что Шерхан действует под контролем?
   - Вряд ли под контролем. Умные люди стараются использовать его как союзника, не покупая его самого, а покупая его лояльность на данный момент.
   "Как вы меня", - подумалось мне. Вслух я, естественно, этого не сказал.
   - Нда, неутешительно. Значит у нас в регионе появилась еще одна сила с которой необходимо считаться.
   - До последнего момента мы думали, что достаточно контролируем Шерхана, - заметил отец Михаил, - но это не главное, - святой отец посмотрел на небо. - Оцените возможности этой группировки по той помощи, которую они могут оказать. Дело в том, что я не могу понять, что они хотят. Шерхан не хочется появления татар и готов с ними сражаться.
   - Значит, вы считаете, что на нашей земле столкнулись интересы не одной внешней группы, а нескольких.
   - И что им всем надо - неизвестно, я знаю только одно, вы очень неудобно перекрываете путь обоим группировкам.
   - И поэтому происходит такая белиберда. От одной группировки выступает вы, от другой Шерхан. Вы решили попробовать мягкую аннексию, если не получится, то плотное сотрудничество. А Шерхан, тупой вояка, не нашел ничего лучше, чем устроить разборки и огнем и мечом завоевать нужные ему позиции.
   - После моих слов, мы еще достаточно долго брели по дороге, прежде чем Орденец решился нарушить молчание.
   - Послушайте, Данил, в чем то вы правы. Признаюсь, что к нам действительно прибыли люди с интересным предложением, мы обсудили его и попросили тайм-аут. Ближе к зиме к нам придут за ответом, судя по всему, сейчас там внутренние разборки. Если мы не сможем выступить единым фронтом, то нам придется отдать то, что им нужно, а нам всем в их мире места нет. Большего я, к сожалению, ничего добавить не могу.
   Мы опять пошли, только уже обратно.
   - Знаете, всей этой нашей возне, подходит определение - местечковые разборки, - заметил я. У нас сложился паритет сил. Который давал нам возможность жить в равновесии, а сейчас все неписанные законы и договоренности пошли ко всем чертям.
   - Я согласен с вами, - мягко проговорил священник, - просто мир меняется и нам необходимо меняться вместе с ним, а то мы можем не успеть на поезд истории.
   - Немного выспренные слова, Вы не находите?
   - Ну да, - печально согласился он, - но от этого их истинность не меняется. Пришло время выбирать, с кем вы.
   - А если я не хочу быть с кем-то, пусть лучше будут со мной.
   - Чудес в природе не бывает, но если вы докажете, что способны справиться с надвигающимися проблемами, то я буду с вами.
   - Дело в том, - продолжил я чуть задумчиво, - что потом всегда появляется столько народу, который: "Да мы в тебя верили! Мы всегда знали, что ты справишься!" и так далее.
   - Дорога ложка к обеду, - кивнул он головой. - Я понимаю.
   Мы еще немного помолчали, пиная прошлогоднюю осеннюю листву, которая островками еще лежала кое-где на асфальте.
   - Я постараюсь, чтобы наша ложка оказалась к обеду. По крайней мере если вам что либо понадобится, и вы считаете, что мы можем помочь, то обращайтесь.
   Мы почти дошли до машин и остановились. Потом пожали друг другу руки и разошлись. Дойдя до машины, отец Михаил остановился и обратился ко мне:
  
   - Да, кстати, обещанный мной подарок, - и с той стороны машины кто-то вышел.
   Мягко прошуршав резиной, джип Орденцев укатил в сторону бывших торфяников, а у дороги остался стоять человек, невысокий, смотрящий чуть искоса на меня, в пиджаке, потрепанных джинсах и чуть угловатыми движениями. Человек, поглядев вслед машине, решительным шагом направился ко мне.
   - Майкл! - сказала Алина.
   - Точно Майкл, - наморщил лоб Ильяс.
   А я ничего не сказал, лишь подождал пока он подошел и крепко его обнял.
   ***
   После этого мы сидели у меня дома и немного выпивали. На столе стоял коньячок из старых запасов, поломатая шоколадка, засиропленные ананасы в грубо открытой железной банке, соленые огурчики, копченое сало, макароны по-флотски и еще много всякой всячины, такой, какую обычно собирают мужчины на закуску без женского присмотра. А мы пили водочку из старых запасов. Легко выпивали рюмочку, морщились, запивали, лениво тыкали во что-нибудь вилкой, иногда жевали. Иногда забывали жевать, махая вилкой как дирижерской палочкой. Потом недоуменно смотрели на развевающуюся закуску, быстренько сгрызали её и продолжали разговор. Вернее, больше говорил Майкл, я же больше слушал. Сначала нас за столом было пятеро, но сейчас остались только мы вдвоем.
   - Ты же знаешь, я остался совсем один, первый год вообще связи не было. Секли за мной по страшному, даже погулять свободно не получалось. Вроде выйдешь на улицу, с территории, а с тобой еще двое - трое человек, типа по дороге и никуда не денешься. Одни отвалят, тут же по дороге новые привязываются, да еще слух прошел. Что тебя в расход пустили. Ничего, постепенно привык, с Угрюмым подружились, кстати, нормальный он мужик - зря вы с ним постоянно цапались. Это благодаря ему нас не сожрали в первое время после вашего бегства. Так что жить я начал, начиная все с нового листа, работал не за страх, а за совесть. Почтовый ящик постольку - поскольку проверял, даже не надеясь, что там будет послание. Год я прожил спокойно, привык, ко мне привыкли и тут нахожу твое письмо. Я поначалу даже не поверил, думаю, может ну его нах, типа и не получал. Потом думаю, вам сейчас гораздо тяжелее, чем в городе, да и ты не военные тайны выспрашивал, а так, сплетни всякие. Единственная просьба, предупредить, если против вас задумывать рейд начнут. Ну это мне подходило, вроде и своих не предаю. И тебе услугу оказываю. Запасной аэродром все-таки, какой никакой. Постепенно нормально ведь все начиналось, администрация власть из рук выпускать не собиралась, в отличие от вас, а потом начали потихоньку гайки закручивать. Знаешь - все как в советское время в тридцатые годы, тотальная слежка и страх, а в качестве награды - увеличенный паек из спецраспределителя, да чуть больше послаблений. Да, еще чуть не забыл - власть. Если тебе нравится чужое унижение и рабское послушание, то тебе там понравиться. Ближе к концу, я уже созрел до того, что я снова готов был бежать.
   Но тут начали в зоне пастись Орденцы, уж не знаю, чем они взяли Администрацию, но развернулись они хорошо, церковь в доме одном открыли. Проповедовали, что вся власть от бога, послушание ну и так далее. А потом один ко мне повадился, в доверии влазить, да душу мне выворачивать. Ей-богу, не знаю как он все вычислил, но он просто рассказал мне все то, что я тебе в письме написал и попросил передать. Я конечно удивился и выгнал его, но письмо написал. Только это меня и спасло, когда Шерхановцы наехали. Всех остальных, все руководство казнили в тот же день, когда захватили. Помнишь подвалы, которые мы строили и в которых арсенал был? Там же тюрьму устроили. Нас всех туда свели после захвата, сказали до утра вы живы, а после расстреляют. Попы по камерам ходили и тот, к который со мной разговаривал с помощником пришел. Сказал. Что специально пришел мне помочь, мы с помощником переоделись, я в платье иезуита и вышел из подвалов. Священник мне говорит, что мол утром его помощник шум подымет, мол заключенный бежал и его выпустят. Только фигня все это - нас до утра с территории не выпустил и все видел. Видел, как всех их как баранов во двор вывели, как пересчитали, ты представь себе, не по именам, а просто как баранов. По числу голов пересчитали, к стенке поставили, а потом с трех стволов, очередями, не жалея патронов. А потом тела погрузили в кузов и увезли. Я и слова не успел сказать, хотя нет, промолчал не из-за этого. Каюсь - промолчал, жить захотелось, так внезапно и сильно, что я не смог ничего сказать. И ты знаешь, я же всех их за тварей под конец почитал, а не один не выдал, что вместо меня замену выставили. Да и монашек тот... тоже... как-будто так и надо.
   Меня когда орденцы привезли, я же вопил, плакал, жизнь самоубийством хотел закончить, пока мне отец Михаил втолковывал, что у каждого свое предназначение. Предназначение одного - смерть принять за другого, потому что от второго зависит нечто большее. И муки второму будут больше, чем первому, и крест у него тяжельше, и все равно жить надо и делать то, что господь назначил...
   ***
   Я стоял на крыльце, упершись башкой в столб. Мимо прошелестела тень: "охрана", - мелькнула ленивая, утонувшая в водке, мысль. Разговор получился пьяный, откровенный, с битьем в грудь, вываливанием грязного белья и полоскания его при всех. Миша может и не обращал внимания на это, но я оценил и "ваше бегство", "нас не сожрали" - его отделение нас и себя. Такое бывает иногда с разведчиками нелегалами, я читал, они начинают ассоциировать себя с той страной в которую были засланы. Судя по всему, и здесь произошла похожая история; если бы не случилось несчастье с налетом, то Майкла бы пришлось вытаскивать. Дело в том, что такие рассуждения - первый шаг к предательству, причем сам ты этого просто не замечаешь. Прошла бы переоценка, изменилась бы шкала ценностей, мы уже сейчас для него - те, а те для него - наши. Да и задушевные беседы с главой орденской разведки даром не проходят. Так что вербанули его капитально, хотя сам он этого пока и не осознает. А Майкл, все-таки мой лучший друг и хорошо, что он остался в живых, и еще лучше, что он вернулся. А по поводу: подарок это от Орденцев, или троянский конь, я пожалуй подумаю завтра. Седня я нажрался... В хлам... Где тут блевать?...
  

Глава 4.

бунт и его последствия.

   В двери громко стучали. БАМ! БАМ! БАМ! Возможно ногами.
   - Откройте! Быстрее!
   Я, с больной головой, резко соскочил с кровати, хватая прислоненный к тумбочке автомат. Жена, натянув простынь на грудь, лихорадочно нашаривала в ящике свой револьвер 38 калибра. Замотавшись в простынь и встав немного в стороне она ждала пока я не открою дверь.
   - Что надо! - громко спросил я, стараясь чтобы голос звучал не испуганно, а рассержено.
   - Там это! - взволновано проорали за дверью. - Набат и сигналы на вышке.
   - Где Ильяс? - спросил я, пытаясь попасть ногой в штанину, но дверь не открывая. - Позовите Семеныча, Ильяса, Игоря в кабинет!
   Топот известил меня о том, что все толпа ломанулась по коридору. Осторожно щелкнув замком, я резко открыл дверь и отшатнулся. В меня никто не стреляли в коридоре никого не было, что нее могло не радовать.
   - Что случилось? - тревожно спросила жена одеваясь.
   Я пожал плечами:
   - Набат и зарево. Нападение на кого то из наших. Я повернулся лицом к ней, стараясь не выпускать из видимости коридор.
   - А мне, что делать?
   Я на секунду задумался:
   - Возьмешь охрану и в новое поселение, туда я часть больнички перенаправил. Точно знаю, что один большой дом там уже есть.
   Дождавшись, пока жена оденется, я оставил ей автомат, а сам стукнулся в соседнюю комнату, где ночевал Майкл.
   - Кто там? - спросил он чуть сонным голосом.
   - Это я, - благоразумно не став входить, ответил я.
   - Ты один?
   - Ну дык! Елы палы!
   - Тогда заходи.
   Аккуратно толкнув створку двери, я медленно зашел вовнутрь. Как и ожидалось, Мишани в кровати не ожидалось, а медленным и сонным голосом он говорил сбоку из кресла, наставив на меня слонобойный кольт 45 калибра, неизвестно как попавший в нашу глушь.
   - Миша, ты чего - стараясь не раздражать его, осторожно спросил я.
   Миша пожал плечами:
   - Да так, слышу - шумят. Времена неспокойные, дай думаю подожду, может понадоблюсь, - с этими словами Майкл осторожно отложил своё чудовище на столик.
   Я вздохнул с облегчением:
   - Пойдем Мишань. Что-то случилось, а что - не знаю. Пойдем побазлаем, сейчас все ребята соберутся.
   Зайдя в кабинет, я увидел всех в сборе. Зевающий Семеныч, колдовал с чайником; Ильяс был сосредоточенный и хмурый; Игорь Иванович, выглядел как-будто и не ложился спать, аккуратно одетый в выглаженной рубашке; Алина лениво развалилась в углу, крутя в руках нож. Когда мы с Майклом зашли, большинство оживилось. Усевшись за стол я потер лицо руками и спросил:
   - Теперь кто-нибудь с толком с чувством с расстановкой расскажет мне, что случилось? - и грозно посмотрел вокруг, но напоролся на точно такие же, только непонимающие взгляды. Наконец Ильяс негромко кашлянул:
   - На нас напали.
   - Тааак! - оживился я, - с этого момента поподробнее.
   - Я знаю фактически столько же сколько и вы. Мне стукнулся в дверь наблюдатель и сказал, что в стороне Поселка слышится набат, а со сторожевой вышки передали зеленый огонь. Я дал сигнал тревоги и поспешил сюда. Вот и все, что я знаю.
   Я задумался. Понятно было, что ничего не понятно. Куда напали, кто напал, что с Пашиным городком. После повернулся к Игорю:
   - Ты?
   Тот пожал плечами:
   - Людей по тревоге поднял. Ополчение вооружено, гарнизон тоже. Все ворота закрыты.
   Семеныч, шумно прихлебывая, тянул чай с блюдечка, оказывая на нас успокаивающее действие. Алина так же качала ногой и молча улыбалась. Майкл сидел и смотрел, ни на что не реагируя. Вот так составляешь планы, составляешь, а потом как припрет, так и не знаешь что делать.
   - Значит так! Алина, - та перестала качать ногой, но ленивую позу не поменяла, - ты подготовишь все к эвакуации и пошлешь часть своих девочек.
   - Ильяс, выделишь ту самую группу и передашь Семенычу., - Ильяс кивнул, подтверждая, что он понял, какую группу.
   Семеныч чуть не поперхнулся чаем:
   - В смысле?
   - Я потом объясню, - и не давая возникнуть спору повернулся у Игорю.
   - Игорь, на тебе ополчение, охрана поселка и активизация защитного периметра. Гарнизон отдашь Майклу, - оба кивнули.
   - Ильяс, - обратился я к главвоенспецу, - я хочу знать, что происходит. Посылай своих на разведку и очень аккуратно.
   - Игорь, попробуй установить связь со всеми нашими. Что, где, почем?
   И уставился на всех рыбьим взглядом, все на секунду замерли:
   - Чё сидим? Кого ждем?
   Только шуршание раздалось.
   - Семеныч останься! - мой голос застиг его у самых дверей. Тот сокрушенно покачал головой и вернулся обратно.
   Семеныч я немного о твоем задании хочу поговорить.
   - Ну давай, поговорим, - со вздохом протянул тот садясь на прежнее место и сильно закашлялся.
   - Ты как? Нормально? - с тревогой протянул я, - дело то я тебе хочу поручить, не каждый молодой потянет.
   - Семеныч едва заметно хмыкнул. Все мы к старости становимся падки на лесть, вот и он клюнул:
   - Не бойся. Сделаю все в лучшем виде, молодые обзавидуются, ты лучше расскажи - что задумал.
   - Семеныч слушай, совсем недавно мы тут нарыли одно поселеньице очень далеко отсюда, но очень удобно расположенное. Я туда кое-какие активы хотел перевести, да и уже начал переводить. Но тут непонятная заварушка эта случилась. Сейчас порядка десяти бойцов из молодых и народец мутный и непонятный.
   - Это крестьяне что ли?
   - Да нет, крестьяне то как раз понятны. Кое-кого из больнички перевел туда, поближе к тишине и покою. Народу там из наших - человек десять, но присмотреть надо будет всего за тремя.
   - Присмотрим, - пожал он плечами, - чего зря волнуешься. В целости и сохранности будут.
   - Будут то будут, - досадливо сказал я, - только по поводу целости не горячись. Главное чтоб в сохранности.
   - Вон оно что, - глянул он на меня сквозь кустистые брови, - и сразу их... в сохранности держать.
   - Да нет, - как-то очень неловко пожал я плечами, - лучше в целости и сохранности. Если связи в течении двух дней не будет, то они мне не очень и нужны...
   - Целыми? - уточнил Семеныч.
   Я молча кивнул.
   - Ну, я пошел, - крякнув, сказал он.
   Я махнул рукой, и уже когда он подходил к двери, словно вспомнил:
   - Знаешь, Семеныч, пожалуй, в том случае, мне никто там не нужен будет. Вообще никто! - я старательно выделил интонацией последние слова. Спина Семеныча на секунду закаменела, потом сгорбилась и покинула помещение. Я посидел, бессмысленно черкая на бумаге разные каркули, потом поднялся и отправился на поиски Алины.
   Нашлась она во дворе что то негромко выговаривая Ильясу и Игорю, увидев мой знак быстро подбежала:
   - Знаешь Алин, - с горечью сказал я, - ничего у нас по нормальному не получается. Ведь просто хотели нормально как люди жить и ни черта. Не дают - суки! - я хлопнул себя по ляжкам.
   Минут пять я распинался о том, что нам (и мне особенно) очень плохо, что все не так, как хотелось бы, что злобные происки империалистов не дают нам покоя, пока она не спросила:
   - Что все-таки нужно сделать?
   Мне нравиться эта женщина, мало кто из них спрашивает "Что сделать?", а не "Что случилось?" или "Сделай хоть что-нибудь?". Я слегка понизил голос и проникновенным тоном проговорил:
   - Знаешь, Алина, я знаю, что всем своим девочкам ты как мама родная, поэтому я тебе не приказываю - прошу. Выдели трех - четырех девочек потупее, заточенных только под выполнение приказаний и отошли их к Семенычу. Ты понимаешь, это крайний случай, но исключать его мы не должны... - я говорил всю эту чушь глядя прямо в глаза и уговорил все-таки, Алина согласилась. Я отправился дальше размышляя: Алина девочек своих просто обожает, детей у неё нет и быть не может, поэтому в этом случае ликвидацию самого Семеныча превращалась из обязанности в месть. А я намекнул, что это не мой приказ, а приказ Совета, а я бы сам... Да ни за что! Только под давлением обстоятельств, так что в этой ситуации я совершенно не причем.
   Игорь связался с Андреичем и Саньком, вернее Андреич связался с нами и сообщил, что на него нападает Шерхан, но только как то странно; его три танка подъехали к границам зоны и застыли на месте, такое ощущение, что чего то ждут. Два БТРа, восьмидесятки, три войсковых "Урала". Все его люди подняты по тревоге и готовы к отражению нападения. Как говаривал один знаменитый мультпликационный герой: "Это вжжж - неспроста!".
   Посоветовав Андреичу быть готовым к отражению атаки, но самому не начинать, мы устроили краткий совет в Филях. Разведчики, вернувшиеся к тому времени. Доложили следующее: на стенах полно вооруженных людей, на попытку подойти открыто - ведется стрельба, но скрытно подобраться можно без особых проблем; в самом городке несколько пожаров; не видно здания церкви; в городе слышны выкрики и постоянная стрельба; в рабочем диапазоне тишина. Либо захватчики не имеют раций, либо одно из двух.
   Суматоха во дворе только усиливалась и не думая затихать. Подбежал Ильяс:
   Мои люди погрузились и готовы выступать.
   Я оглянулся, стараясь вобрать в себя все, что меня окружает, но взглядом напоролся на несколько неподвижных фигур. Алина со пятью своими девочками стояла рядышком, всем своим видом показывая, что если я решил уехать без них, то погорячился. Вздохнув, я скомандовал:
   - Поехали!
   Мы загрузились в КамАЗы и медленно поехали, останавливаясь на каждом углу. Переваливаясь по глухой проселочной дороге, мы доползли до окраины леса - дальше была открытая территория. После выгрузки около нас нарисовался разведчик негромко докладывающий Ильясу. Которого тот очень внимательно выслушал и снова отослал с каким-то заданием. После этого он подошел к нам:
   - Ничего непонятно, - я не видел его таким озабоченным уже очень давно, - если это захват, то очень странный. Никаких следов проникновения с внешней стороны не наблюдается. Пожары внутри периметра, беспорядочная стрельба, выкрики - банда шумит. Однако при существующей схеме защиты маленькая банда не смогла бы так легко захватить город, а большая не вела бы себя так... - он пощелкал пальцами, подбирая слова - ...беспечно. Я не понимаю их, а это плохо.
   - Хорошо, что ты думаешь и предлагаешь? - спросил я.
   - Я думаю, что присутствуют внутренние беспорядки, - поднял он на меня глаза. - Дальше все зависит от того, какой процент населения поддерживает бунтовщиков. Если все, то дальше вы принимаете политическое решение, а я исполняю его. В любом случае я жду приказа от вас.
   Я на секунду задумался:
   - Наши шансы на успех, если мы атакуем сейчас?
   - Фифти-фифти.
   - Это как?
   - Либо повезет - либо не повезет. Скорей всего мы захватим город, но потери будут, готовы ли мы к ним.
   - Значит так, - решительно начал я, - свяжитесь с Александром, если они будут к четырем часам утра. То выступают вместе с нами. Если же не успевают, то постараемся захватить город сами.
   Мне все еще не хотелось верить в страшное, ну побузотерили немного мужички, ну пограбили, это мы переживем - лишь бы чего хуже не было. Саня сообщил, что к утру он и с Серегой будут. И настоятельно просил дождаться его. Ночью мы передислоцировались ближе к городку и нам нисколько не мешал шум поднимаемый в городке. К утру, однако все утихло, пожар погас, стих пьяный гомон и шум, в предутренней синеве неслышно промелькнули тени. В предутреннем тумане медленно начали открываться ворота, как в фильме ужасов. Но на стенах по прежнему было тихо и только когда мы рассредоточенной толпой ломанулись в ту сторону, кое где встревоженные полупьяные захватчики пытались открыть огонь, но напарывались на пули снайперов и исчезали за частоколом. В город с двух сторон ворвались мои люди и люди Сани с Серегой.
   ***
   Я влетел в город вместе со всеми, несмотря на активное сопротивление Ильяса и Алина, но поняв, что спорить со мной бессмысленно - они постарались сделать так, чтобы опасности никакой не было. Для этого меня обрядили как бойцов штурмовой группы: камуфляж, бронник, сфера с забралом, автомат; рядом, естетсвенно несколько человек, в которых никто не смог бы опознать девочек Алины, плюс Ильяс с парой крепких ребят. Получилось одно из многих подразделений завалившихся в город. Пробежав мимо ворот, мы направились в центр городка, где возможно оставались сопротивлявшиеся. Как не странно следов боя не было, валялось несколько тел, одетых пестро и по-нашему (я не знаю как, но отличит наших от ненаших получалось сразу). Как то все было не так, подсознательно я ожидал тяжелого боя за город. С одновременным прорывом Шерхана со стороны спины, а тут в нас даже никто не стреляет. Отдельные выстрелы звучат где-то в переулках и все. Не похоже. Что город захватывала большая банда. Ладно, к черту сомнения - разберемся на площади.
   На площадь мы вылетели с нескольких сторон, мы и с противоположной стороны отряды Саньки и на секунду остолбенели. Пашиной гордости, здания ратуши, как таковой не было, на место где стояла церковь, до сих пор светилось красными огнями пожарище, кирпичные двухэтажные дома, окружающие ратушу, щерились окнами с остатками стекол как выбитыми зубами. Только брусчатка на мостовой, оставалась не выковырянной. Только здесь нам оказали сопротивление, из одного щербатого окна по нам впустую хлестнула длинная пулеметная очередь, из-за которой я чуть не погиб. Стреляли в общем не в меня, а в двух ребят, которые очень осторожно пересекали площадь, чтобы добраться до ратуши. Моментально на всех обрушился шквал огня, а на меня в подкате бросилась одна из девочек Алины. А сверху придавил один из пареньков Ильяса, такой объемный, что его можно было бы использовать вместо танка. Мало того, что я со всей силой грохнулся копчиком, так на меня сверху еще свалилась бетонная плита, постаравшаяся вдавить меня до такой степени в брусчатку, что я больше испугался опасности быть раскатанным в блин, чем получить пулю. Остальные же открыли такой огневой шквал в сторону с дуру показавших себя стрелков, что те моментально заткнулись. После всего этого издевательства меня еще до кучи подхватили и задом наперед потащили в сторону ближайшего каменного домика, так ,что у меня ноги брянькали о брусчатку, не успевая за моими "спасителями". Остальные в это время прикрывая меня своими телами, отступали, не прекращая вести огонь в сторону так неожиданно объявившегося противника.
   Затащив меня в каменный дом, с узкими окнами (это такая мода строить образовалась после катастрофы: очень толстые стены и узенькие окна, которые можно плотно прикрыть металлическими ставнями с бойницами), меня постарались задвинуть в самый угол, да еще в комнату находящуюся на другой стороне от площади, чему я решительно воспротивился. Сильно болела ушибленная задница, ключицу мне, судя по всему, сломал улыбающийся и гордый собой амбал, рука была то ли вывихнута, то ли сломана. Как мне хотелось на них наорать, а лучше всего еще и врезать хорошенько, но я не стал этого делать. И не потому, что они действовали в принципе правильно, выполняя свои телохранительские функции, а я был дураком и поперся прямо под пули, нет. Не врезал я по одной простой причине: один был настолько здоровше меня, что мог бы похоронить одним ударом; а вторая, насколько я знал, была очень хорошим специалистом по нечаянному умерщвлению - я решил не связываться. Алина и Ильяс, с тревогой наблюдавшие за моими душевными терзаниями, с облегчением вздохнули, когда я растянул губы в резиновой улыбке, и чуть дрожащим от боли и злости голосом вынес благодарность отличившимся бодигардам. Судя по воссиявшей на секунду улыбке, они высоко оценили мою благодарность, а чуть омрачившиеся лица остальных подсказали мне, что в следующий раз меня помчится спасать стада слонов и буду я себя чувствовать как мяч в американском футболе. Поэтому, может чуть торопливо, чем следует, но я похвалил всех за слаженность и отличную выучку и пожелал дальнейших успехов в совершенствовании боевой и бодигардовской подготовки. Причем, что интересно, что вторую половину я желал совершенно искренне - кости мои и вообще я себе дорого как память о счастливом детстве.
   К тому же мне припомнилось, что когда меня так непочтительно выносили с площади, в другой переулок напротив, на полусогнутых заставляли бежать высокого бойца нажав ему на голову и почти прижимая того к земле. Мой способ покидания поля боя показался мне предпочтительнее и я сощурился в злорадной улыбке.
   Тем временем, Ильяс связался со своими командирами подразделений и с Серегой, договорившись о чем то между собой они все (и я) покинули этот домик и короткими перебежками двинулись в обход площади, налево. Между тем подтянувшиеся подразделения начали долбать засевших моджахедов в зданиях в центре площади. Где то на полпути Ильяс остановился и начал связываться с коллегой; после пяти минут мата выяснилось наше обычное российское раздолбайство: эти двое крупных военачальников, договорились встретиться и устроить общий командный пункт и, ничтоже сумнятеще, решили двигаться налево, навстречу друг другу, то есть по кругу. Дружно выматерившись, кто постарше званием - вслух, а кто помладше про себя, мы двинулись обратно - в общем вернулись мы в тот же самый дом, откуда и начали свое путешествие.
   Как и ожидалось, Саня тоже не утерпел и отправился вместе с Серегой. Он ехидно улыбнулся, увидев меня. Я нанес удар первым:
   - Сразу видно, милостивый государь, что в телохранителях у вас конвойники бывшие работают, когда они вас вели, то так профессионально придерживали, что мне на секунду показалось, будто вы в наручниках шкандыбаете.
   - Конечно, конечно - не преминул ответить любезностью Александр, - где мне уж до ваших специалистов. Так профессионально уронить человека, надо постараться. У вас наверняка ребята из отрядов по обезвреживанию террористов работают. То-то вы после этого своим ходом передвигаться не смогли.
   На нас недовольно посмотрели, поэтому, шепотом обменявшись любезностями в стиле Кисы Воробьянина и отца Федора, мы примолкли, стараясь не пропустить ничего из работы специалистов, которые в бойницы наблюдали за серединкой площади, переговариваясь вполголоса.
   Обсудив между собой все что можно, военачальники с деловым видом зашептали на два голоса по рациям, отдавая приказания. Моя охрана и Санькина, искоса поглядывали друг на друга, ревниво сравнивая между собой. Сравнением обе половины остались довольны: одни решив - молокососы, ничего не умеют, ничего не могут, дети в общем; вторые же напротив - старичье, не реакции, ни скорости, так - кабаны откормленные. И обе стали с превосходством посматривать на коллег.
   Благодушное настроение продолжалось недолго, вбежал перепуганный боец и помчался прямо к Ильясу. Посмотрев на их лица мы решили подойти поближе и прислушаться, такое потрясение прорисовывалось на них. Успели мы только на финал рассказа:
   - ...мы проверили - это кости. Очень много костей, а вокруг площади все дома пустые, ребята копнули, а там ниже несгоревшие попадаются, те кто задохнулся. Кого стенами обвалившимися привалило.
   Тем временем снайперы начали планомерный отстрел засевших боевиков, стараясь ранить в конечности. Нашим ребятам был дан наистрожайший приказ, чтобы старались брать пленных живьем - просто поговорить потом. Ребята расстарались, во второй половине дня небольшая толпа пленных коротала время на перевязках под стенами ратуши. По городку проехались в мегафон объявляя, что сегодня выходить из домов не разрешается - нарушители будут убиты. Поставили стационарные патрули на въездах выездах из моих людей, заняли центральные здания на площади, а Серегу с его бойцами отправили на помощь Андреичу.
   В ратуше и домах где жил Паша с семьей и ближайшими своими сподвижниками оказалось пусто, практически полностью разграбленные помещения, в спальне вспороты матрасы и насрано. В одной из комнат был найден уже остывший труп молодой девушки, привязанный по рукам и ногам большой железной кровати. К сожалению, все это видела Алина, с такой силой рванувшаяся на улицу, что я с трудом удержал её, что то приговаривая негромким голосом. Та внешне немного успокоилась и пошла дальше со мной и Санькой, продолжая осмотр.
   Остатки битой посуды, и кровь. Много крови. Кое где пятна начинающей подсыхать блевотины, комнаты остропахнущие мочой, хотя рядышком был туалет и грязь вперемешку с сажей. Я даже не верил, что всего лишь за сутки можно так нагадить, у меня бы вряд ли получилось. Молодцы ребята! Любая свинья такому таланту позавидует.
   Меня догнал войсковой врач из больнички с докладом, он наклонился ко мне и проговорил вполголоса:
   Я обследовал тело в той комнате, конечно много сказать не смогу, но я опознал убитую.
   Все произошло достаточно просто. Можно сказать, что Паша пожадничал, взяв к себе крепких молодых ребят, бежавших от произвола боевиков Шерхана, он получил не охрану и собственное войско, а пятую колонну у себя в тылу. Ребята вели себя прилично: не напивались не буянили, службу несли исправно, но через чур близко сошлись с горлопанами из городского вече. По духу видимо они были ближе к ним, чем Паша. А потом история получилась точно такая же как в прошлый раз, только гораздо суровее. Все таки Пашин город больше всех наших на городок и походил, народу у него прилично жило, а Шерхану до зарезу понадобился НПЗ за нашими спинами. И замыслил он это уже давно, под видом беженцев внедряя к Паше своих людей, которые очень аккуратно вели пропаганду. Выводя лидеров в разных группах и слоях населения. А мы то же ж честные, мы то ж если Пашин город, то к нему и не лезем, мол зачем человека недоверием обижать, вот и не досмотрели. Эти с семьями переезжали, со своим добром, устраивались надолго и в один прекрасный день взбунтовались, как раз тогда. Когда Шерхан с другой стороны начал Андреича атаковать. Видимо паша чего-то почувствовал, потому что двери не открыл и сигнал на вышке зажег да в набат ударил, а может и открыл - никого ведь ни осталось. Люди в домах сидели, а быдло всякое, которым обрастаешь моментально и незаметно, на улицы выплеснуло; шумело, радовалось, вино "за свободу" хлестало. Кто-то в дома вламывался, где знали, что тут бабы покрасивше есть. Мужей не спрашивали, а елси возникал, то тащили на улицу и били; били всем, что под руку попадется. В общем тупой и беспощадный крестьянский бунт. Всех, кто побогаче, в церковь согнали, окна и двери заколотили и подожгли. А потом "делить" все пошли, невтерпеж было. Все что можно было из домов вынесли, что не смогли - то сломали, а посреди комнат некоторых еще и насрали, чтобы хоть так себя показать.
   ***
   Прочесывание началось рано утром, во-первых вернулся Серега с бойцами, во вторых пришел Андреич со своей дружиной. Народу стало хватать и оставиви часть бойцов в центре мы отправились по адресам которые стали известны после допросов захваченных. На воротах усилили блок посты, после этого блокировали район, где собирались снять первый урожай. Для этого на пересечении улиц поставили усиленные пулеметчиками посты, которые получили приказ стрелять на поражение, только после этого подъехал Урал с солдатами. Бойцов разделили на пятерки и пошла работу по отделению зерен от плевел. С одной из групп увязались мы, то есть я, укомплектованный тремя девочками Алины и двумя молодыми людьми, сама Алина осталась на сортировке.
   Большинство люмпенов жили в многосемейках, так назывались длинные бараки на три семьи. Проиживание в них было необязательным, народу все таки было очень мало, поэтому если кто-то выражал желание, то ему просто выделялось место, где он мог построиться. Лес был под боком, никаких бумаг, никаких разрешений.
   После этого мы отправились в пришлую слободу, где предпочитал селиться беженцы и перебежчики. Можно сказать, что жили они своим кланом, вотличие от наших собственных люмпенов всем обществом ставили себе дома, крепкие и хорошие, вот в такой дом мы и отправились, хозяин был нами пойман с поличным на месте преступления. Он, кстати, один из немногих производил впечатление опытного бойца. Мы рассчитывали найти в доме что-нибудь такое, что помогло бы нам однозначно определиться с принадлежностью главарей мятежа. Опасности мы никакой не ждали, в доме оставались жена с двумя детьми, понимая свое положение она должна изо всех своих сил и в любоц позе сотрудничать с нами.
   Мы подошли к дому нисколько не скрываясь, старший патруля решительно постучал в дверь, которую тут же распахнула миловидная женщина и выстрелила из обреза охотничьего ружья в голову, продолжавшему говорить сержанту, после чего тот буквально "потерял голову". Секундное замешательство привело к тому, что женщине хватило времени сдернуть с падающего безголового тела автомат, и открыть огонь в нашу сторону. Меня как водится защитил телохранителя, проломив мной хлипкую оградку и впечатав в стену сарая, остальным повезло меньше. То ли женщина умела обращаться с оружием, то ли везение, но она сумела положить еще двоих, правда не насмерть. Скорей всего она оказалась засланной, как и муж. Рожок опустел моментально, а остальное я списываю на растерянность, по крайней мере умысла я в этом не увидел. Эта женщина стояла с автоматом, болезненно улыбаясь, потом подняла пустой автомат и в неё ударили со всех стволов, имевшихся в наличии. Крови было много, особо удачным выстрелом отстрелило кисть руки. Уцелевший боец, держа автомат на изготовку, перебежал к дверям во двор и заглянул внутрь.
   - Чисто! Двое детей!
   После чего осторожно передвинулся к лежавшему окровавленному куску мяса:
   - Готова! - проорал он подняв голову.
   - Очень хорошо, - пробормотал я поднимаясь и направляясь ко входу во двор.
   Во дворе сидела испуганная девочка лет двенадцати, прижимающая к себе младшего братишку насквозь детсадовского возраста. На выстрелы прибежал патруль, которого я отправил проверить дом. Те, прикрывая друг друга забежали внутрь, через секунд десять грохнул взрыв. Деревянный дом словно вздохнул, а потом выдохнул желтое пламя и клубы пыли, осколки стекол посекли стоящую со стороны дома девочку Алины. Малолетняя же сучка, сидевшая вместе с братом достала из игрушек точно такой же обрез, какой был у мамаши и выстрелила в мою сторону. Спасибо шкафу. На которого я до этого обижался за сломанную ключицу. Он шагнул между мной и этой тварью, успев поднять руки перед лицом. Досталось ему очень хорошо, мясо с рук сняло все и еще хорошо, что он большой, меня почти не задело. Эту же мелкую тварь на пару с гаденышем покрошили чище чем через мясорубку.
   Двое трупов, четверо тяжелораненых, трое легко - вот итог нашей маленькой ошибки. Во всех последующих случаях, мы через мегафон вызывали жителей, чтобы они выходили с поднятыми руками, не важно какого возраста и пола, в противном случае если оставался кто-нибудь внутри его пристреливали как бродячую собаку.
   Случались, правда, и ошибки. Так при задержании семьи одного из преступников, с целью допроса, при задержании пацан десяти лет потащил из-за пояса, как потом оказалось, деревянный игрушечный пистолет. Бойцы, проводившие задержание, выполняя приказ и памятуя о случившемся ранее - открыли огонь на поражение. Случай этот замолчали, бойцы были отправлены обратно, к трупам было подложен Макаров, две гранаты РГД и из двора якобы извлечено 12 единиц стрелкового оружия. "Чисто случайно" поблизости оказались несколько человек гражданского населения, а точнее пара сплетниц городского масштаба и человек, начисто лишенный воображения. Моментально количество оружия извлеченного из дома выросло до двух подвод: пистолетов, пулеметов, автоматов и одной пушки и целой кучи гранат. Трезвомыслящие люди во все это естественно не верили и приходили уточнить к третьему, который опровергал слова полуумных баб, но подтверждал факт наличия оружия. Благодаря оперативности в этом случае, мы получили не отрицательный резонанс на расстрел мирных жителей, а положительный - на обезвреживание особо опасных террористов.
   Старост улиц заобязали отслеживать ситуацию в подотчетных им местах, в случае неисполнения, пообещали поработать минометами по площадям, чтобы не разбираться кто прав, кто виноват. В некоторых беспокойных местах ввели коллективную ответственность за правонарушения, пообещав наказывать каждого третьего, сообразно тяжести совершенного поступка.
   Праздник прошел на ура. Немного тяжеловато было согнать народ в кучу, но мы с этим справились. За прошедшие дни очень многие побывали в допросной, и услышав требованием выйти из дома, послушно покидали свои дома, направляясь в указанном направлении. Были и свободные приезжие, из Санькиного города и из моего, присутствовали орденцы и некоторые из полевых командиров Шерхана. Мы из всех сил делали вид, что не в курсе, что бунт имел внешние корни. А потом началось само действо.
   Кульминацией стала казнь преступников, по иронии судьбы, вина чмошника, у которого из-за деревянного пистолета положили всю семью, была очень невелика и не будь этого печального инцидента, то вполне мог бы получить амнистию с принудительным поселением, но чтобы не увеличивать число своих врагов, мы решили вывести его как одного из основных организаторов беспорядков. Если для помощников низового звена, число которых составило 5 человек на перекладину уцелевших ворот ратуши были прилажены крепкие веревки, для старшего звена - костер, то для главных - четвертование. Поскольку главари оказались самыми разумными и умудрились сдохнуть, либо при захвате, либо в тюрьме, покончив жизнь самоубийством, то основная "награда" досталась этому идиоту. Его вывели на площадь, предварительно вырвав язык, чтобы он вел себя более мужественно. То есть не раздражал слух людей своими криками о своей невиновности. Пусть лучше умрет как мужчина, не предавая своих, а бессвязно вопя.
   Народу понабежало видимо-невидимо. Во первых все население Пашиного городка; во-вторых, прослышав от меня о такой развлекаловке, приехало много семей из моего поселения; Саня согнал своих немерено, Андреич тоже не один приехал. Правда с его стороны все больше мужики вооруженные да дочка, жена не поехала. Было несколько торгашей из столицы и приглашенные типа послов от Шерхана и Орденцев. Мы заняли места на наспех сколоченной трибуне, укрытой красным кумачом. Особо приглашенные гости были усажены на соседнюю трибуну, сколоченную по примеру амфитеатра. Перед нами сидело несколько человек вспомогательного персонала. Толпа бурлила за пределами оцепленного пространства, наваливаясь на тонкую цепь охраны и откатываясь назад. На ратуше и на выносных балконах по бокам откровенно смотрели в толпу пулеметные расчеты, полностью секторами обстрела перекрывая входы-выходы с площади. Они да ребята из оцепления осуществляли первую цепь охраны.
   В толпе присутствовали несколько моих человек, готовых действовать в зависимости от ситуации. Проводя инструктаж, я видел только несколько возможных точек развития событий: самое идеальное было, когда народ стоял, внимал и безмолвствовал, в положенных местах выражали нужные чувства, но чудес в природе не бывает. Поэтому надо сделать так, чтобы в случае каких либо эксцессов, настроение толпы качнулось в нужную сторону. В случае возрастания недовольства, подсадки должны были акцентировать внимание на приехавших гостях и сорвать свой гнев на них, также при стрельбе в воздух онеи должны будут усугублять панику, организуя толкучку и стараясь быстрее покинуть площадь. Так же они должны высматривать самозваных ораторов в толпе и организовать их тихую выемку, помимо этого отслеживать возможно вооруженных людей, как их раньше называли - террористов. Это была вторая линия обороны нас любимых от почитателей.
   Отдельное место занимали гости, там была своя охрана, которая состояла из нескольких красивых девочек, помогавших гостям рассаживаться и выполняла их просьбы. Основной их работой было контролирование гостей. После окончания суда каждая из них должна написать отчет о том, что видела, что слышала, как вели себя гости, свои мысли по этому поводу, что понравилось, что не понравилось, молчали или разговаривали, осуждали или понимали. Может быть кому-нибудь понравилось? С кем пошептались о происшедшем?
   Конечно, только девочками охрана не ограничивались, девочки были больше соглядатаями, нежели охраной. За спинами у них сидели несколько бойцов, которые и должны были охранять остей и от гостей, а на противоположной стороне, располагалось два снайпера с корректировщиками, следившие за гостями.
   Третье линию охраны составляли снайпера и автоматчики, патрулировавшие улочки подходящие к площади. Вот пожалуй и все. Да, еще забыл усиленные посты охраны на въездах - выездах из Пашиного городка. Наши вооруженные силы были подняты по тревоге и готовы двинуться в любом направлении. И все таки определенное беспокойство присутствовало. Причем не только у меня, Саня тоже дергался:
   - Ты уверен, что все предусмотрел? - полушепотом спросил он у меня, пока все рассаживались.
   Я пожал плечами:
   - Саня, ты че дурной? Как я тебе все предусмотрю? Я что господь бог? Скажу, что нападение шерхана маловероятно.
   - Почему? - почти беззвучно спросил Саня в наступающей тишине.
   Я показал глазами на объявляющего что-то председателя суда и сделал вид, что читаю бумаги. Мне хватило одной случайности с гибелью Пашиного городка, знаете как хреново, когда тебя утешают словами: "Ну кто же мог знать?" и ты понимаешь, что кроме тебя знать то и некому. Поэтому я не стал говорить, что в столице появилась группа бандюков, которая всю прошлую неделю тревожила спокойствие бандюков Шерхана. "Наши" бандюки, совершили ряд диверсий, не фатальных, но очень неприятных. Причем вооружение у них было на уровне (я имею в виду не охотничьи обрезы), поэтому Шерхан двинул часть своих основных колониальных сил в глубокое патрулирование своей территории и сейчас (я посмотрел на часы и улыбнулся), вот уже два часа должен был подавлять обнаруженное гнездо партизанского отряда. Вряд ли он двинет ослабленную группировку на нас, ну а если решиться, то флаг ему в руки, барабан на шею и желтую майку лидера. Можно и потягаться будет, так что я не стал дальше заморачиваться дурными мыслями, а, вместо этого, стал внимательно слушать, что вещал глава суда. Послушать его стоило. До момента катастрофы он был очень хорошим артистом в нашем городе, но прижился и здесь, наплевав на все и занявшись (действительно занявшись, а не делая вид) сельским хозяйством.
   - ...дцатого июня, 200... года в населенном пункте, поставленном на реке Умша были зарегистрированы беспорядки. В двенадцать часов дня на площади около ратуши собралось порядка двухсот человек, требовавших равенства и демократических ценностей, также выборности собрания, свободы слова и исповедания, проведения демократических выборов и так далее. В целом безобидная акция благодаря провокациям чужеземных наймитов вылилась в кровавое побоище. Когда к собравшимся вышли из администрации и попытались утихомирить бузотеров, те в ответ начали кидаться грязевыми лепешками, заглушая все слова свистом. Это второй демарш в этом мире. Мы все бежали от порядка установленного такими же горлопанами в нашем старом секторе. К чему все это привело - вы знаете не хуже меня. Я хотел бы сказать, что все это натворили пришлые, но нет, достаточно много было старопоселенцев из первой волны, которые забыли все то, что мы вместе пережили и пустили в свое сердце зависть, ненависть и черную злобу. Они оказались не согласны с тем жребием который определила им судьба, но вместо того чтобы работать и заслужить они решили поступить так, как поступали всегда люмпены, урла, гопники - они решили все отнять и разделить. Их не останавливало то, что приходится выступать против своих же товарищей. Чем они лучше грабителей с большой дороги? Подло и предательски напали на нас в один из самых тяжелых моментов, переживаемых нашей небольшой, но дружной общиной. Когда вышли старшие члены совета, то в них полетели уже камни, когда же мэр города попытался остановить их и подошел поближе, то его ударили ножом. Секунду смертельно раненый человек пытался подняться, но потом повалился лицом вниз. Мгновенно толпа словно обезумела, что они творили, мен не пересказать. У многих в домах остались примеры "справедливого" перераспределения благ. Во многих домах раздавались вслед поборникам равенства проклятия. Многие пытались восстать против беззакония, так, например, работник кузнечного цеха, не выделяющийся ни богатством, ни положением в обществе, ни властью; впрочем, что это я. Он отличался тем, что работал и вкладывал душу в свою работу, не ища виноватого в своем положении, не стараясь отбыть положенное на работе время, а стараясь стать хорошим специалистом. Единственная вина его была в том, что он работа с одним из бунтовщиков, который завидовал своему бывшему другу. Да, да! Завидовал! Завидовал черной завистью. Несмотря на то, что тот пришел позже его, он начал работать и очень быстро заработал авторитет, которого не смог добиться его, якобы, друг. Именно поэтому он и завалился в дом старому приятелю, чтобы показать и поучить "как надо жить". Когда же его попытались усовестить он словно сошел с ума.
   Вызванная женщина стояла и тряслась на теплом июльском ветерке. Даже я помнил её веселый голос, красивую фигура и горделивую походку (честно говоря, когда я её видел - мысли меня посещали достаточно фривольные), а сейчас седые растрепанные волосы, сгорбленная спина, меня аж передернуло. Она стояла как потерянная, однотонно пережевывая какие-то тихие слова. Чтобы их услышать, необходимо было прислушиваться, но вы же знаете толпу, пока она успокоится пройдет очень много времени, поэтому мы услышали не все:
   - ...его за руку, но тот который стоял за спиной, Федька-алкаш, ударил его прикладом по спине. Я закричала и бросилась к нему, поэтому Сергей встал и ударил меня кулаком в лицо. Леночка, солнышко мое, пыталась заступиться за нас, она кричала: "Дядь Федя - не трогай их", а эта сволочь схватил её за руки и швырнул на пол...
   Она рассказывала, как-будто пересказывая плохой фильм просмотренный несколько лет назад и уже подзабытый. Рассказывала, как изнасиловали дочь, а потом её, как избивали очнувшегося мужа, били прикладами, прыгали со всей силы на грудь, а напоследок выкололи двумя вилками глаза. Как пришли "друзья", а вернее подельники завалившей к ним компашке. Как её и дочку пропустили еще раз на круг, объясняя это классовой необходимостью, как дочку утащили с собой, как она кричала, хватаясь руками за волосы и перебирая ногами. Как её сбросили в подвал и надвинули на крышку сундук, чтобы она не могла сама выбраться, как она просидела там несколько дней, пока не пришли солдаты и не вытащили её. Потом она прервалась и заплакала, также тихо и равнодушно, как рассказывала. Потом снова начала вспоминать, как после освобождения сидела на пожарище, пытаясь разобрать среди кучи обгоревших костей свою, как увидела конвоируемого Федьку-алкаша, как бросилась на него, как её оттащила охрана и как Александр Иванович обещал её, что преступник не уйдет от заслуженного наказания. После этого она замолчала, безразлично уставившись на толпу. Женщину аккуратно, под руки свели с возвышения и усадили на небольшую скамеечку, сколоченную для свидетелей.
   Народ безмолвствовал, у многих на глазах блестели слезы. Это был правильный ход, большинство из них равнодушно или с тайным злорадством, обсуждали факт убийства порядка двадцати семей вместе с детьми. Ужасались, на словах жалели, но подробно обсасывали все подробности с упыриной жадностью. Таков а природа человека и его не переделаешь, разумеется, есть святые люди способные к искренним сопереживаниям, но таких подвижников очень мало. Большинство способно на сочувствие лишь короткий момент времени, а потом все перебивает либо злорадство, либо облегчение, что все это случилось не с ним, не с его семьей. И сочувствовать им удобнее таким же как они сами. Так что ход с этой женщиной был более выигрышным, чем простое обвинение или жалобы, тем более эту семью действительно знали в Пашином городке. Когда для утяжеления эффекта было предложено выступить одному из городских старшин, потерявшего всю семью, то я возразил. Не тот масштаб и мужчине сочувствуют меньше чем женщине. Решили пригласить других свидетелей, для того, чтобы снять немного напряжения. Вышел мужчина, рассказавший, как в "ту ночь" (хотя действо происходило ближе к вечеру), к соседу: " Да вы его знаете", завалились пятеро с ихней улицы вооруженные автоматами, пристрелил пса и зашли в дом. Отсутствовали они недолго, минут через десять вывели корову, запрягли в телегу лошадь, навалили в телегу всякого добра, причем таскали его сами хозяева. Гости же пили самогон, громко гогоча и обмениваясь веселыми шутками о том, что вот и пришла пора всех, кто жить мешает, к стенке поставить. Старший сын не выдержал и бросился на них с топором, который схватил в сенях. С перепугу гости начали стрелять, бабу, же которая бросилась на них., после всего увиденного, избили и, перебросив веревку через перекладину открытых ворот, повесили.
   - ... а мы уж потом с женой пошли посмотреть (вообще то я думаю, что они пошли прибрать к рукам то, что бандюки с собой не утащили), ну и глядим, младший ихний, ранетый, но живой. Мы его домой и утащили, перевязали да спрятали.
   Вот это хорошо. Положительный пример, как гражданин, не убоявшись возможных репрессий, со стороны бандитов, помог своему соседу. Честно говоря Майкл высказывал мнение, что он либо тупой - не сообразил, что и его могут за жабры взять, либо шибко надеялся на то, что власть вернется. Но все равно ч рад, что у нас еще попадаются такие люди. Парня я кстати у них забрал и отдал в первую группу, подлечиться будет пополнение, яро ненавидящее Шерхана.
   Следующим свидетелем был паренек, чудом оставшийся в живых из той толпы, которую сгоняли в церковь.
   - ... они ничего не говорили и ничего не хотели, многие просили, чтобы отпустили хотя бы детей. А эти твари, только смеялись. Потом батюшка вышел, в облачении парадном, с иконой в руках. Образумьтесь, говорит, а кто-то из них вышел вперед к батюшке и говорит, что мол поповское отродье им не указ, а после этого берет и стреляет батюшке прямо в лицо, мы все и побежали в разные стороны. Меня мать толкнула в сторону и сказала, на крыше бензоколонки прятаться, я туда и залез. Эти стрелять стали вслед, очень многие попадали, а потом опять всех собрали и мертвых заставили в церковь заносить. Потом двери все подперли и начали бензином плескать на стены. Один из них, подошел, прикурил от спички, а потом спичку бросил на облитые стены. Так полыхнуло, но Господь того нечестивца покарал, пламя на него тут же перекинулось и он тоже сгорел. А внутри такой вой стоял, двери разбивали, а эти стреляли туда, чтобы отогнать. По окнам стреляли, несколько человек с колокольни спрыгнули, чтобы не сгореть. Потом на колокольне начал звонить колокол, громко, очень громко и не по праздничному. Все переполошились и начали стрелять туда вверх, кого то убили.
   После этого он сошел с трибуны и тоже уселся на скамеечку для свидетелей.
   Я же думал о том, что ему не рекомендовали рассказывать. После того как церковь загорелась и придурка, поджигавшего её, охватило пламя (кстати, не забыть попросить Орденцев, сделать упор, что Господь сам карает преступников и дает знамения, указывая виновных), на площадь выскочило несколько человек, в которых пацан опознал некоторых из тех, кто попал к нам эмигрируя из захваченного Шерханом сектора. После небольшого расследования выяснилось, что только несколько из них пришли с семьями, а остальные пришли по одиночке. Хотя они и были сильно избиты, но членовредительства не было. Из семей, одна показала нам кузькину мать, вторую мы не нашли, а третью сумели перехватить на выезде из города. Сейчас, с оставшейся семьей, работает Алиночка, объясняя той всю глубину грехопадения и подсказывая пути искупления. И знаете - мне их совсем не жалко.
   Так вот, после того как пожар набрал силу, на площадь выскочили несколько человек, и один из них сказал интересную фразу:
   - Идиоты! Я же говорил не надо связываться с ними. Теперь люди четырех землю рыть будут, чтобы раскопать и наказать виновных. Город не удержишь, заложников, за которых можно торговаться, эти чмошники сожгли.
   После этого они еще минут пять смотрели на пылающий костер и негромко переговаривались. Потом двое из них отошли под крышу бензоколонки, прямо туда, где лежал паренек и продолжили разговор:
   - Ну и что будем делать?
   - А ничего, - первый, длинно цвиркнул сквозь зубы, - здесь ловить нечего. Наш шанс был в том, чтобы ударить со всей силы в спину укрепполосы длинного. Командир ударил бы нам на встречу, эффект неожиданности и свободная дорога до самого Макарово. Сейчас нам надо уходить.
   - Всем?
   - Нет, конечно! Мы с таким трудом сюда влезли. Оставь троих из наших и Ленку с детьми. Их мужика положим, как-будто он от рук этих придурков погиб. Остальных готовь к эвакуации, ближе к утру будем сваливать.
   Среди живых, паренек не опознал разговаривающих, среди трупов тоже. Скорей всего им действительно удалось прошмыгнуть мимо постов до начала штурма, либо после, когда все бросились вовнутрь. Поэтому огонь, который вели боевики, был такой разрозненный. Большинство из них думало, куда бы смотаться, чтобы не попасть под раздачу и некоторым это удалось. Не зря казнь устроили не сразу, а спустя неделю, именно столько времени понадобилось мне и следователям, чтобы разобраться с большинством вопросов.
   Свидетели сменяли один другого, время близилось к вечеру, наконец вывели оставшихся в живых бунтовщиков. Многие плакали, кто-то кричал "Простите, люди добрые!", кто-то просил детей пожалеть. Из толпы приглашенных гостей, раздался громкий шепот: "приличных людей можно и пожалеть". Меня аж чуть не вывернуло.
   Приличные люди, те кого не жгли, дома сидели да молитвы шептали побелевшими губами, закрывая уши от воплей, которые на весь городок разносились; хотя и вступаться не спешили. Я их не осуждаю, большинство людей такие, орлы на кухнях и мокрые ощипанные курицы когда от них действие требуется. Трусость в наше время не наказуема. Эти же, борцы за светлое будущее, пили и веселились, мол "свобода, равенство, братство" и другие демократические ценности.
   Не учли лидеры того, что не пойдут они в ночь атаковать Андрюхины позиции от вина, баб, да от вседозволенности, от власти "именем революционного комитета". Да и не покомандуешь, если все вооружились, одни только выборы командира до утра длились. Понадеялся Шерхан на этих придурков, не стал торопиться, а зря. Дождались бы его ребята, окопались бы там, и не выковырять их было бы нашими силами. Еще нам повезло, что с двух сторон мы с Серегой напали на этих удодов перепившихся. С утра подошли, по рации сговорились и вошли в город. Самое тяжелое было не город обратно брать, а в пожарище ковыряться, да разбежавшихся борцов с прогнившим режимом искать. Еще очень хорошо, что нет у нас демократии и нет Америки (небольшая вставочка. Вдруг кто не знает, но в США нет моратория на смертную казнь, в отличии от нас.) с европейскими странами. Которые презрительно губки корчат да пальчиком нам грозят, мол аяяяй! Нехорошо! Защита прав человека! Нарушение конституции! Смертная казнь. А тут: нашел - повесил, прямо на воротах дома. Если вина малая, а если из основных, то есть больше всех орал "за светлое будущее", то и место для тебя особое на главной площади, где вместо виселицы широкую перекладину с веревками установили. Еще несколько тех попалось, кто стоял у истоков заварушки, для них приготовили особое угощение. Все остались довольны, особенно собравшиеся со всех сторон гости.
   После окончания свидетельств выступил судья и огласил приговор. Не буду затягивать, скажу только, что двенадцати из них присудили веревку, пятерым костер, а троих привязали к электролебедкам и разорвали пополам. Оставшиеся куски бросили в огонь. Пусть нас назовут дикарями, но впечатление на всех это произвело очень большое.
   Гул на площади начал затухать, после того как вопли последнего из казненных перестали будоражить нервы, и перед тем, как отпустить народ с площади, произошло еще одно действо. На площадь вышло несколько человек и вкопали три здоровых ошкуренных древесных кола.
   Встал Майкл и зачитал:
   - В связи с тем, что непосредственных организаторов мятежа захватить не удалось, мы обещаем всем жителям города, что (он назвал поименно) эти люди будут посажены на кол, как только попадутся к нам в руки.
   На этой веселой ноте и закончился большой и общий праздник с песнями, шутками, плясками.
   А вечером были танцы.
   Саня и я поговорили с орденцами, которые к нам прибыли, в частности с двумя не последними людьми в нем: глава их разведки и координатор ордена, а это вторая фигура после основателя. Встреча проходила в теплой, дружественной обстановке, тет-а-тет, без вина, без баб и других излишеств нехороших. Напоследок, я сунул отцу Михаилу небольшой список с интересующими меня вопросами. Кстати, встречи с орденцами стали совершаться в рабочем порядке, в том самом ДК, где мы встретились в первый раз, охрана шла под совместным патронажем.
   Поселили гостей в наспех отремонтированном "гостиничном" крыле, где окружили их уютом и заботой под сильной охраной, рекомендовав не выходить никуда без сопровождения, а то патрули сначала стреляют, а потом документы спрашивают. И если орденцы приняли это смиренно, как настоящие служители господа, то полевые командиры Шерхана пытались и здесь наезжать, некультурные люди. Проводив всех до границы сектора, помахали вслед скромненьким, синим платочком и начали разбираться с наследством, образовавшимся от Паши.

Глава 5

   Четыре одинаковых черных крузера неслись по пустынному прямому шоссе. Несмотря на потрескавшийся во многих местах асфальт, скорость была приличная, опасаться притаившихся гаишников смысла не было, они уже давно исчезли как класс. В машинах сидело двадцать человек, вооруженных, молчаливых, всматривающихся в окружающее их хмурое утро.
   1
   Первое, что мы сделали - это нажрались, прямо в Павлово. Жен с собой не было и никто не мешал. Помянули всех павших. Второе, выпили на радостях, что Майкл не погиб, при захвате сектора, а сумел выбраться. Третье - помянули Угрюмого. Четвертое - пожалели себя и поплакались друг другу в жилетку. И все. После этого потянулись трудовые рабочие будни, итогом которых стал очередной совет четырех, только вместо Паши присутствовал Майкл.
   Если выбросить неделовые разговоры, то итогами стало несколько моментов и, самым важным, было назначение Майкла на пост главы города. Правда он заранее оговорил некоторые условии, которые мне лично не очень понравились, но я не стал возражать.
   Значит так, никакого давления. Статус полной независимости, то есть участие в жизни на общих основаниях...
   Мишка взялся за дело засучив рукава. Из тех мастеров, кто сумел выжить, он создал новый городской Совет, а уже после эти советчики выбрали себе бургомистра. Мишка же поставил себя над всеми, единственное, у него было не очень много бойцов, но он старался, вкалывая по двадцать пять часов в сутки. Что меня поразило, так это перестройка города. Он собственноручно нарисовал план, по которому следовало заниматься строительством в черте города. Каюсь, после того как его посмотрел, дал задание нарисовать очень похожий. По новому плану, улочки получались прерывистые и узенькие. Никаких больших подворий, хочешь усадьбу, вали за стены города. Раскатать его можно, но захватить проблематично. Также оговаривался стиль построек, никаких кирпичных или деревянных коттеджей - парочка построенных ударными темпами зданий, рядом со всеми остальными, напоминала танки, рядом с трехколесными велосипедами. Массивные коробки с толщиной стен от метра, тяжелые перекрытия, узенькие окна, наружу поуже - внутрь пошире. Каждое из зданий напоминало крепость, небольшие дворики компенсировались обширными подвалами, в которых очень удобно хранить припасы или скрываться при бомбежке и обстреле. Майкл договорился с Андреичем и тот стал поставлять ему камень из каменоломен "Шахтера". Скажу так, что у меня не получилось воспроизвести у себя, я сделал основной упор на обычные деревянные дома, хотя Мишкина идея была занимательна.
   А в начале осени к нам постучались орденцы, совместно с Шерханом.
   ***
   День начинался как обычно, разобравшись с домашними делами, я уединился с Игорем, для обсуждения проекта, который все больше терзал меня. Нужно было изыскать внутренние ресурсы для начала работ. Завязываться с кем-нибудь из наших - я не хотел. В двреь легонько стукнули:
   Кто там? всем нашим одинаковые сообщения, но было бы неплохо, чтобы ты приехал чуть пораньше. Они сказали, что будут ждать от нас принципиального согласия в течении недели. Что будет потом, не уточняли. Может подъедешь, потолкуем?
   Медленно сложив письмо, я поудобнее устроился в кресле.
   То, что городские с нами деревенскими хотят скооперироваться я знал, даже целенаправленно работал в этом направлении. На последней рабочей
   Курьер, Ваша милость.
   Немного понаслаждавшись выражением, Ваша милость (грешен, придумал и заставляю так себя называть), я сказал:
   Давай его сюда.
   Зашедший курьер не выглядел не взмыленным, ни уставшим.
   Петр Андреевич, посылает Вам письмо, с просьбой дождаться ответа, а на словах велел передать, тревожно ему как-то.
   Взяв запечатанный в полиэтилен пакет, я распорядился, чтобы гонца устроили и дали ему отдохнуть. Благодарно кивнув, то вышел из комнаты. Я покрутил письмо в руках, если бы было страшное, то Андреич использовал бы световые сигналы, а тут: "...тревожно мне что-то...". Ладно думать не будем, прочитаем посмотрим. Найдя на столе ножницы, я аккуратно отрезал край пакета и достал небольшой листочек. Как и все мы, писать он не любил, разве только смски:
   Здоров Дэн. Пишу тебе письмо о делах странных, творящихся у нас здесь. Не поверишь, но у меня такое ощущение, что я свихнулся - к нам приехали послы. Но давай лучше по порядку:
   Третьего числа мне доложили о нехорошей активности на стороне города, естественно я ломанулся сразу туда, посмотреть, что происходит. От ихнего блокпоста вышли трое человек, с большой белой простыней на палке, но до нас не дошли. Остановились на середине моста и стали кричать, типа нихт шисен, их бин парламентер. В общем с нашей стороны я тоже послал двух человечков. Они дошли, те отдали моим большой конверт форматом А4 и ушли. Те вернулись ко мне. На письме ничего не было написано, если честно, я тут вспомнил конверты с сибирской язвой, поэтому открывал очень осторожно.
   Я на секунду представил это осторожно. Андреич выгнал всех из комнаты и открыл сам, хлопнув для храбрости грамм стопятьдесят. После этого хлопнул еще грамм сто на радостях, что это обычное письмо. А потом уже внимательно прочитал.
   Не буду тебя долго мурыжить, говорю коротко, они хотят договоренности о дружбе и сотрудничестве, никаких конкретных предложений пока нет, предлагают провести встречу с гарантированными заложниками. Че то мне как-то стремно, но если это реально получится, то для нас это будет очень даже неплохо. Я послал встрече с орденцами, даже обговаривалось, что инициатива должна исходить от Шерхана, а орденцы соблюдающие якобы твердый нейтралитет, должны соглашаться с Шерханом. Указал я и список вопросов, которые было бы неплохо включить в договор с их стороны, а не с нашей; они же отдали мне свой. Даже ожидаемый срок послания совпадал.
   Мне было непонятно почему они вышли именно на Андреича, а не на меня. Они должны были связаться со мной, а не с ним, а уже я должен был сообщить всем остальным. Было интересно и непонятно.
   ***
   Они просто тянут время, - рубил рукой воздух Майкл.
   Это-то понятно, - задумчиво говорил Саня. - Они тянут время, пытаются договорится, им передышка также жизненно необходима. Интересно зачем им эта передышка.
   А что скажет начальник транспортного цеха, - спросил андреич, посмотрев в нашу сторону.
   Я налил себе стопочку, выпил, со вкусом закусил и только потом начал говорить.
   Вы знаете, что на нас некоторое время назад вышли орденцы с рядом предложений, которые очень плотно пересекаются интересами. По крайней мере так это выглядит на первый взгляд.
   Майкл не повелся на уловку и спросил:
   А как это выглядит на второй взгляд?
   Я пожал плечами:
   На второй взгляд все это выглядит достаточно смутно. Дело в том, что явно прослеживаются интересы орденцев и наши, но что получает Шерхан в результате подписания договора, по меньшей мере непонятно. Вроде бы все выглядит нормально, но чем его собираются зацепить орденцы, непонятно. Тут во время переговоров, один из них обронил фразу, что это инициатива пошла от людей Шерхана. К сожалению, у меня не так много знакомых среди его людей. Узнать удалось немногое, но даже это немногое напрягало. Пока это были одни вопросы без ответов, но вопросы очень интересные.
   Я побренчал ложечкой в стакане, а потом отхлебнул остывший чай, чувствуя себя Ниро Вульфом, Шерлоком Холмсом, майором Прониным и всеми Знатоками вместе. Остальные терпеливо ждали, пока я не соизволю продолжить. Я не стал затягивать паузу:
   Вот те некоторые моменты, на которые мы обратили внимание. Шерхан, достаточно долгое время сидевший в городе и плотно оккупировавший территорию нескольких заводов, мясокомбината, и курирующий группировку, контролирующую городскую ТЭЦ, обратил свое внимание в сторону нижегородского тракта. Причем начал экспансию в ту сторону очень активно и это при общем недостатке в человеческих ресурсах. При этом он активно расселят свое народонаселение вдоль тракта на ближайших пятидесяти километрах, до самой Волги. А на самой границе ставит трактир, в котором отдыхают его боевики, работающие на блок посту. Известно, что там периодически появляются непонятные люди. Предупреждая возникающий вопрос - кто такие не знаю. Дальше становится страньше и страньше. Неизвестно откуда появляются танки, которых в нашем регионе вообще не было. Причем с обученными экипажами и боекомплектом. Наши ребята посмотрели дорогу, правда поздновато, но по их мнению танки прибыли по Волге. Характерные следы начинаются от пристани, то есть за территорией блок поста их нет. Дальше больше, Шерхан, приостановив свою непонятную экспансию на запад, резко переориентируется на восток, в нашу сторону. Причем одновременно начинает активно использовать орденцев, подталкивая их к контакту с нами. У орденцев аже мысли не взникает о том, что их ведут. Они не привыкли ожидать этого от туповатого Шерхана. Кто то очень тонко подставил орденцам проблему и мягко указал пути решения её, да так, что поначалу они ничего не заметили. Хотя сейчас, как мне кажется, они что-то почуяли и начали разбираться в этих непонятках. Мы пока честно говоря теряемся между орденцами и Шерханом, нам просто некуда деваться. Себя мы можем утешать, что мы сильнее, что мы лучше, но на самом то деле все мы прекрасно понимаем, что не продержимся против объединенных сил. Боюсь предположить, что и против одного противника нам будет выстоять затруднительно. Особенно в свете открывшегося факта мощной поддержки оказываемой неизвестными группировкам окопавшимся в городе.
   А сейчас то что ледать, золото ты наше? - спросил Андреич. Какие у нас сейчас есть варианты развития событий.
   Утешительных нет вообще. Основных вариантов развития событий - три. Есть еще варианты, но это те же самые основные линии с некоторыми вариациями.
   А мне вот что не понятно. нас всех в ступор.
   А действительно, - спросил серега, - зачем мы им нужны? Зачем они вокруг нас крутятся. Ведь мы же ничего из себя не представляем. Мы не можем противопоставить им ни военную силу, ни промышленную базу.
   Сельским хозяйством только начинаем заниматься, - внес свою лепту Саня. Свежатина, которую они могут с нас поиметь - штука приятная, но пока не товар первой необходимости.
   И все уставились на меня.
   А что я? У меня единственная мысль, что они занимаются чем то взрослым и серьезным, а нас они просто упустили из виду, действительно считая нас не очень нужными.
   Все замолчали, пока Саня не - заметил жуя андреич. Нафига им мы?
   Простой вопрос, но ввел откашлялся и не продолжил солидно покачивая пальцем перед своим носом:
   Сейчас воевать с нами - им не катит, вот они и пытаются решить "нашу" проблему всеми возможными способами. Причем орденцы с самого начала решили вползти тихой сапой, Шерхановцам был ближе силовой вариант решения проблемы, который они и попытались реализовать. Он не прокатил, вот они и прислали деловое предложение. Если его внимательно изучить, то оно более чем выгодно для нас, чем для них.
   Как это? - не поверил Андреич. - Да я сходу назову пунктов семь - восемь, с которыми не согласен полностью, а ты говоришь...
   Мне кажется, что эти пункты включены для того, чтобы сделать их предметом торга, - вмешался молчаливый Майкл. - Пока все походит на правду. К тому же мне кажется я понял в чем дело...
   Да это то как раз понятно, - досадливо вмешался я, - непонятно что нам делать.
   Что понятно, - вылупил глаза Андреич. Где понятно? Мн. Например, ничего непонятно, просветите идиота.
   Процесс дестабилизации заканчивается, и люди поумнее, начинаю формировать конгломераты, которые придут на замену бывшим государственным образованиям и всеми правдами и неправдами добиваются этого. Мы не представляем никакой силы и никакого интереса, но можем представлять будущую проблему. Вот и аннексируют нас потихоньку.
   Надо решить на что мы готвоы ради независимости, - сказал майкл.
   Если честно, то мне плевать на независимость, как таковую, лишь бы меня не трогали.
   То есть?
   Да очень просто - я считаю что все равно ближайшее время сил справиться с нами не будет, а условия договора за исключением нескольких пунктов очень привлекательны.
   Ну что? - поднял глаза Саня. Что мы решим? Заключаем мирный договор или нет?
   Серега неопределенно пожал плечами:
   Мне кажется думать нечего, надо соглашаться.
   Я тоже согласен, - резко встал с кресла Майкл.
   Я не против, - быстро добавил я, чтобы мой голос не оказался заверщающим.
   Ну да, я тоже "за", - пробурчал Андреич.
   Значит все единогласно подитожил Саня и посмотрел на нас. - Договариваемся!
   А про варианты никто и не вспомнил, хотя они были интересными.
   2
   Наступило небольшое затишье. После подписания договора о ненападении и соблюдении границ, а также договоров о торговле, сотрудничестве и военной помощи, в случае нападения внешнего врага, все стало выглядеть мирно и красиво. Немного помявшись, мы разрешили, правда не всем, ездить в город и обменивать свою продукцию на товары народного потребления, которых в избытке оставалось в секторах, они просто не были востребованы. Да и просто, в качестве развлечения. Разумеется, всех мы не пускали туда, чтобы оградить от тлетворного влияния наших конкурентов. Макарово, как то незаметно переименовали в Пашин городок, а потом в Павлово. Всех сгоревших захоронили прямо на месте церкви, а новую стали строить рядышком. Орден хотел прислать своего попика, но мы гордо отказались и предложили кандидатуру своего человека, которая и была утверждена.
   ***
   Ильяс зашел ко мне ближе к вечеру:
   Ну что ж, мы их нашли.
   Кого нашли, непонятливо спросил я, снимая очки, откладывая ручку и с наслаждением потягиваясь.
   Ну тех вычислили мы тех, для кого колы на площади приготовили.
   Да ты шо?! - обрадовался я. - И хде?
   Знаешь, они даже особо не скрываются, ну кроме главного. Люди Шерхана, как мы и ожидали, а опознал их один из крестьян, приехавший на осеннюю ярмарку. Видели, как один из них с охраной пробежался по рядам, посмотрел на народ и свалил в черном джипе.
   Он присел за стол:
   Единственная проблема, что к нему не подобраться.
   Совсем?
   Ну как совсем, - Ильяс неловко повел плечом. - Убить его можно, на крышу человечка с винтовкой и все, гуд бай май лав, гуд бай.
   И? - поторопил я его.
   Мы однозначно сдаем своего стрелка, потому-что путей отхода просто напросто нет. Второе: мы обещали посадить его на кол прямо на площади в Павлово. И третье - мы не знаем как среагирует на это Шерхан и орденцы.
   Ну это не твоя забота, - легкомысленно сказал. - Твое дело разработать план, а дальше я уже приму решение.
   Да план то разработан, - досадливо поморщился Ильяс, - но я же говорю, будут потери. Вот если бы его из ближнего круга сдал, то расклад был бы совсем другой.
   И тут меня осенила идея:
   Ладно, забей на это. Его нам сдадут, тебе надо будет только держать под рукой группу быстрого реагирования, чтобы забрать тушку.
   ***
   Человеку не свойственно постоянно грустить и предаваться унынию. После катастрофы первые года три люди были заняты только выживанием, однако это не продолжалось долго. В конце концов не войну пережили, в целом все осталось как было. Техногенных катастроф тоже не возникло и потихоньку люди начали забывать о прошлом. Вернее, яподобрал неправильное слово. Забывать. Это слишком сильно сказано, просто близкие маленькие неприятности стали застилать глобальное, как из-за близкого леса не видно великих гор. И еще, человек не может постоянно быть грустным, даже на поминках происходит момент, когда люди начинают улыбаться и рассказывать анекдоты, забывая о причине сбора. А где человек может хорошо повеселиться? Правильно! В кабаке, ресторане, кафе и тому подобных местах. Так и сейчас, ряаились забегаловки разного пошиба. Их было немного, но тнм не менее они были...
   ***
   Кабак находился на нейтральной территории, здесь собирались все: и приезжие, появляющиеся достаточно редко. Но всегда пользующиеся опвышеннвм вниманием; и местные. Не сказать, что он охранялся
   Медленно, я сказала медленно идем к машине,- улыбаясь сказала девочка.
   Слегка бородатый тип скрипнул зубами, но пошел к машине. Девочка повисла на его руке, улыбаясь и бессмысленно щебеча. Сопровождаемый завистливыми взглядами, он дошел до машины.
   Что ж ты, падла, творишь? Ты ж не уйдешь отсюда. Тебя же прямо здесь закопают.
   Ты погавкай, погавкай еще на меня, тварь ползучая, - мило улыбаясь на все стороны света, говорила девочка вполголоса. - Шевелись, если не хочешь башкой маслину поймать.
   На улице было прохладно, конец августа в наших широтах теплым не назовешь. Небольшая площадь была полупустой, местные не особенно совались туда, где отдыхали доблестные солдаты, только шалавы. Типа этой сучки. Ходили сюда. Развлечься да подзаработать. Надо же было попасть так, кто она такая вообще? Если денег захотела по легкому срубить, то пусть попробует, братва ей покажет. А если сербезное? - на секунду прошиб холодный пот. -Да ладно! Кто там из серьезных может наехать, пахан всех под себя подмял, так что это самодеятельность этой сучки, да еще двух трех её корешей. Элементарная разводка, ничего мы потерпим. А потом эту суку на куски рвать будем, чтоб не выеживалась.
   Как раз проходили мимо стационарного поста, он попытался пошевелиться, но ствол больно вдавился в бог и миленький. Блондинистый голос произнес:
   Даже не думай.
   А эти придурки только поскалились и рукой помахали. Вот и машина, сейчас ей надо будет решать. Отпускать его вперед или самой сначала садится, а это шанс. Если сажусь первым, то потом рву у неё ствол, если она - падаю под машину и ору. Что есть силы. Тут не до гордости, в живых бы остаться. Тварь. Тварь. Тварь. Чтоб ты сдохла. Пропускаешь меня? Правильно, сучка, у меня под сиденьем ствол, с патроном в стволе, а под панелью еще один.
   Человек легко улыбаясь махнул смотрящим на него бойцам стационара и уселся в машину, девочка наклонилась к нему, что-то говоря. Со стороны казалось, что она его на что-то уговаривает, наконец она захлопнула дверку и пошла, покачивая бедрами, к пассажирской двери.
   Один из бойцов стационара простонал восхищенно, наблюдая эту картинку:
   Смотри, Колян как поднялся! Теперь не он телок уговаривает, а они его, во везет.
   Дааа, - глубокомысленно протянул напарник. - Не завидуй, с него и работу спрашивают не в пример нам. А на бабу эту не смотри, месяца через два, три она и нам достанется и не такая гордая как сейчас.
   А человек в машине бесился. Эта чика обошла машину, нарочито не торопясь и виляя своей толстой жопой, уселась в машину и сказала:
   Погоди ка еще минутку.
   Сука, что тут годить, со всех сторон обложили, только сел в машину, как нож под горло и крючок по артерию. И не дернешься ни хрена. Ладно, насрать, сейчас поедем, постараюсь их тряхануть
   Защелкнулся ошейник на шее, непростой, а с кинжалами, направленными к шее.
   Вот теперь заводи и поехали. Только смотри, без лишних понтов, а то подруга у меня будет только за ошейник держаться.
   Страх потихоньку заползал в душу, невесомо и неслышно разлетался по углам как пыль в комнате. Попытавшись сорваться с места, он почувствовал болевые уколы и как тонкие ручейки крови потекли по шее6
   Ты чё, сука, осторожнее не можешь?
   Сам виноват, раздался за спиной приятный девичий голос с легкой сексуальной хрипотцой, - веди медленно и печально, тебе же сказали. Что я держусь только за твой ошейник.
   Куда ехать б... леди?
   Давай прямо езжай, на Лобачевского сворачиваешь, потом на Толстого и у Суоми тормозни, понял?
   Надо что-то делать, контакт какой-нибудь налаживать, шлепнут ведь, шлеепнуут:
   Девчонки, а нафига я вам сдался, а?
   Смотри ка, а он быстро пришел в себя, еще вот только что, кипишевал, а сейчас нормально разговаривает.
   Не ссы, паренек. С тобой только хотят немного поговорить.
   Кто?
   Этого тебе знать пока не надо.
   Это орденцы или центристы?
   Тебе не нужно этого знать.
   Кто? Может татары орденцев? Или эти отщепенцы за городом?
   Не важно кто. С тобой побеседуют и отпустят и все. Да не ломайся ты как целка.
   Обычно я говорю эти слова, - с нервным смешком сказал заложник.
   Не ссы, - грубовато сказала девушка и потрепала ласковыми острыми коготками пленника по щечке так, что тот ощутимо скрипнул зубами.
   Машина, соблюдая все старые проржавевшие знаки дорожного движения, аккуратно проехала мимо ТЭЦ и направилась в старый спальный район. По причине своей ненужности, там не было ничего цивилизованного. Этот район служил прибежищем "диких", тех кто до сих пор не определился с пристрастиями и со своим положением и куда сбегали люди не терпевшие над собой никакой власти. Серьезным препятствием их никто не считал, они собирались небольшими группками, потрошили остатки складов и магазинов, нападали на вольных фермеров. Когда они особенно доставали городские власти, то район прочесывали. Дикие сматывались, а потом возвращались. Туда сбегали рабы из всех секторов, чтобы прибарахлиться а потом рвануть дальше. Район был безобидный, для больших групп и очень опасный для одиночек, туда и направлялся джип.
   Дикие? Похоже. Но как! Как они смогли! Или они выполняют чей-нибудь заказ? Это бессмыслица. Совершенная бессмыслица.
   Куда мы все таки едем, можно узнать?
   Встретиться с нужными людьми... - отвечает сучка, на переднем сиденье.
   И все?
   И все.
   Что то мне не вериться.
   Здесь налево.
   Машина свернула на Комсомольскую и мягко затормозила около небольшого двухэтажного здания.
   Глуши машину, - заложник послушно выключил двигатель. - Ключи сюда, - связка послушно упала в подставленную ладонь, попутно ловко зацепив наручниками руку и пристегнув её к рулю. Поправила зеркало, так чтобы не видно было того, что происходит сзади и ... вышла. Сзади хлопнула дверца и голос уходящей произнес:
   Хочешь жить, сиди, смотри вперед и не поворачивайся.
   Оставшийся в машине человек уже полчаса пялился в лобовое стекло и злился. За ним явно наблюдают. Скрип гравия под ногами, аккуратно открылась задняя дверка. Со стороны водителя, и кто то уселся за спиной.
   Добрый день.
   Здравствуйте.
   Вы не догадываетесь зачем вас позвали?
   Явно не для того чтобы казнить. Это можно было бы сделать и без доверительной беседы.
   Правильно, вообще то я хочу предложить вам работу, которая даст вам возможность реализовать себя, ну и кроме этого послужит на благо всех нас.
   Интересное предложение, - удивленно протянул мужчина, откидываясь на спинку стула. - Чем же я заслужил его?
   Тем же самым, чем вы заслужили смертную казнь.
   Тот слегка ухмыльнулся:
   Значит все-таки отщепенцы. Занятно.
   Вот сволочь какая, нервы как канаты. Не может же он вообще не бояться.
   Что вам так занятно?
   Занятно, что вы начали выполнять свое обещание о казни с меня.
   А что, разве есть возражения?
   Есть, конечно, но вас ведь это не волнует.
   Правильно. Меня это своершенно не волнует. Вы напали на город, устроили там беспредел, потом свалили и теперь у вас какие-то возражения!
   Я выполнял приказ.
   Бывает.
   Это беспредметный разговор, так мы с вами ни к чему не придем. Кто вы?
   Тебе не нужно этого знать. Тебе нужно знать только то, что поможет тебе выжить. А для этого потребуется одна услуга
   И какая же? Заранее, правда, хочу вас предупредить - я человек маленький, могу очень мало, фактичеки я никто.
   Давайте вместе подумаем, что нам с вами делать.
   Вам со мной или нам с вами?
   Шутит он, ну-ну, пошути сколько можешь.
   Знаете, мне сейчас с вас никакой пользы одно расстройство. Постарайтесь убедить меня, что вам необходимо сохранить жизнь. Ну-с, я Вас внимательно слушаю.
   Видимо мозги у него крутились как надо. Смог ведь убедить, сам выдал всю раскладку и обоснование под свою жизнь.
   ... есил так получится, то на его место становлюсь я. Ну а там дальше от удачи зависит, смогу - значит поднимусь.
   Не переживайте, мы вам поможем подняться.
   Дверка хлопнула, человек сзади вышел, тут же возле передней дверки образовались два амбала:
   Ну что болезный, пойдем с народом познакомишься.
   3
   Подошло время заняться больничкой. Семеныч с несколькими бойцами охраны и девочками, давно вернулся из командировки. Мне не хотелось, чтобы они были в курсе моих задумок, несмотря на то, чем всем нам приходилось заниматься, они до сих пор не утратили толику наивности. Мне этого не надо было, мне нужен был человек, который бы понимал, что я хочу сделать и зачем. И я нашел такого человека, а вот за ним уже будет наблюдать Семеныч. Это не будет противоречить его стариковской миролюбивой старческой позиции. Хотя нашел его не я, а завербованный нами один из боевиков, пользующийся доверием руководства Шерхана. Он предложил этого человечка, как не пришедшегося ко двору шерхану. После выяснения всех обстоятельств дела, я согласился на его использование.
   Встретится договорились в кабаке "На площади".
   Проходите, садитесь.
   Спасибо, - человек прошел вперед к столу и уверенно уселся, положив сцепленные в замок руки на стол.
   Вы ознакомились с моим предложением?
   Что? А да. Конечно. В целом веешь довольно таки интересная. Я бы даже согласился если бы не одно но.
   Какое же?
   Как какое? Вы же умный человек и прекрасно понимаете что в живых носителей такой информации не оставляют.
   Вы совершенно правильно это заметили, носителей не оставляют. Оставляют фигур, стоящих выше чем среднее звено, тех людей. От которых зависят ключевые вопросы. Если вы обратили внимание, то я предлагаю Вам возможность занять как раз такую должность.
   А что если я наплюю на предложение, и воспользуюсь вашей беспомощностью?
   Я в душе невольно поежился, но виду не показал:
   У меня есть на вас рычаги давления.
   Например?
   Почитайте вот это, - обыденным тоном сказа я.
   Он взял толстую папочку и углубился в чтение, просматривая попадающиеся фотографии и изредка хмыкая.
   Прочитав он небрежно кинул папку обратно через стол и задал вопрос, на который у меня не было путевого ответа:
   И что? Вы думаете это будет кому-то интересно? Нет, я понимаю, что многие мои невинные грешки могут привлечь внимание многих власть предержащих. Но ведь это только здесь. Вы сами понимаете, что в существующем мире меня можно хоть трижды объявлять в розыск, а мне будет на это глубоко наплевать. Ну?
   Стараясь разговаривать ласково, я ответил ему:
   Но помимо этой папочки, все-таки согласитесь, могущей осложнить жизнь, я предлагаю вам и огромный сладкий пряник... и еще вот это, - и я кинул ему через стол небольшой пакетик.
   Собеседник взял пакетик покрутил в руках, поскрипел им над ухой а потом небрежно кинул мне в ответ:
   И что ты думаешь купить меня этой штукой? Ты думаешь, что я просравший последние мозги нарк?
   Нет! - решительно возразил я. - нарку я бы никогда не предложил такую работу. Просто я знаю о Вашей маленькой слабости и готов потрафить ей весьма качественным продуктом.
   Это лишнее, царственным жестом он отмел мое последнее предложение, - все что мне нужно, я могу достать себе сам.
   Но по остальным вопросам можно считать, что мы договорились?
   Согласен, - ответил он и мы скрепили договор крепким мужским рукопожатием.
   ***
   А пакетик он с собой захватил...
   4
   Оставалось еще одно маленькое дело. Почти всех назначенных нами виновников мы могли взять в один день. Всех, кроме одного человека, как раз того, который и командовал ими. Взять его было проблематично, Шерхан внаглую щурился и предлагал самим захватить его, при этом предупреждая, что на своей территории он царь и бог. Время поджимало и надо было определяться перед тем как заняться своим проектом
   ***
   Кабак гудел как в лучшие времена, во времена НЭПа, когда гуляли так, что казалось это - последний день, завтра будет конец света и все погибнут. Конец света наступил, правда не для всех, а оставшиеся в живых оттягивались по полной. Над столами плыл густой дым, зашедший с улицы серенький человечек, проскользнул внутрь и вдохнул полной грудью чуть сладковатый запах..
   Анашу курят. Ничего, не долго осталось.
   Проскользнув мимо столов, человечек проявился около хозяина и словно наполз носом на стойку.
   Чё тебе? - хмуро спросил хозяин.
   Человечек заискивающе улыбнулся:
   Горлодеру бы, хозяин, граммчиков сто, - он задумчиво почесал давно небритый подбородок и заискивающе продолжил, - лучше бы сто пятьдесят.
   Человечек согнулся, в зависимости от ситуации ожидая либо пинка, либо вожделенных сто пятьдесят грамм.
   Хозяин трактира окинул задумчивым взглядом согбенную фигуру, которой явно было плохо. Можно и выгнать, но как раз привезли дрова. Наколоть их накололи, но сложить не успели и огромная куча поленьев, сваленных во дворе, мешала всем.
   Значит так, - сказал трактирщик сурово нахмурив брови, - я наливаю тебе сто пятьдесят, ты делаешь красивую поленницу у меня на заднем дворе. Потом я тебя кормлю и наливаю еще сто пятьдесят. Ну?
   Невзрачный шумно сглотнул. Хозяин спрятал в усах ухмылку, наливая самогон в стакан:
   Вижу, что согласный.
   Тот жадно схватив стакан, выпил его частыми быстрыми глотками, после чего встал и не слова ни говоря, отправился на задний двор. Незаметно, он остался при трактире, на роли принеси-подай.
   ***
   Петька!
   Немного отъевшийся неудачник, которому крупно повезло, сидел в дровяном сарае, плетя лапти. Обувка была немудрящая, но хорошая, плел он хорошо, вычурно, и по воскресеньям носил продавать на базар. Брали неплохо, даже приезжие деревенские. С удовольствием примеряли, топали ногой, смотрели в облезлое зеркало и покупали. Небольшая свободная денежка, пригождалась как никогда ктстати. Хозяин хоть поил, кормил и давал какие-никакие обноски, но выпивкой особо не баловал.
   Петька! Мать твою иттить! Ты где, вылазь давай! Гостей подвалило.
   Лениво отложив рукоделие, Петька глянул на щелястые стены и ответил:
   Агов! Чё орешь как ишак, чё надо?
   Запыхавшаяся девка - мойщица посуды влетела в дровяник как-будто за ней черти гнались:
   Там эти приехали, а ты сидишь.
   Петька еще раз вздохнул, если приехали "эти", значит хозяин оставляет в зале себя, его, и Любашу, разбитную бабенку, которая всегда была не прочь, в любое время и в любом месте. Чего греха таить, он и сам бывало пользовался подвернувшейся возможностью снять стресс и напряжение последних дней.
   Ну пойдем, коли такие гости пожаловали,- и он поднялся, отряхая с колен остатки лыка.
   Сидевшие небольшой группкой за столом боевики, чувствовали себя здесь хозяевами. Любая женщина была их, любое желание выполнялось на счет раз. Остальные казались примерными первоклашками перед зашедшими в школьную столовую хулиганами.
   Подойдя к хозяину, Петька поинтересовался:
   Чё делать?
   Иди на кухню, - почти не разжимая губ сказал трактирщик, - приготовят - таскай еду потихоньку.
   Любка летала по залу, улыбающаяся и раскрасневшаяся, глубоко наклоняясь при приеме заказа, с удовольствием принимая утонченные знаки внимания, в виде шлепков по заднице,
   Петька слегка хмыкнул, приехали защитнички, елы -палы. Щас начнут самогон глушить, рубашки рвать и характер показывать. Вроде бы когда в городе, то все серьезные, не пьющие, за дисциплиной следят. Как сюда попадают - пиши пропало: нажруться, из всех стволов стойку расхреначат, баб, кого найдут, перетрахают. Отдыхают люди.
   Забрав из окна кухни огромный поднос с едой, не торопясь пошел в сторону гуляк. От оно как зажигают! Даже завидно. Этому борща миску, сам дохлый, кожа да кости, а в кожаном пальте, пулеметными лентами перепоясанный. Фуражка. Тоже кожаная, рядышком валяется. Было б до катастрофы, за пидора или садомазо принял бы, а счас что ты, замать не смей. Комиссар отряда, не хухры мухры, явно главный здесь орет на всех, а сотальные только огрызаются. Неа, пожалуй не главный. Может этот, который под картофелиной ладонь держит, чтобы ни кусочка не пропало? Мужик в возрасте, основательный, все свое с собой носит, вон у края лавки автомат, на столе под рукой китайский ТТшник. Хотя, если б основной был, то карманный ствол был бы попонтовей и по основательней. Неа, это тож типа припевалы. Вычислить главного надо, да под него ориентироваться. Всем мил не будешь, а если ему угодишь, то он всем своим остальным не даст особо безобразничать. Вот и приходиться изворачиваться, хозяин то ведь не зря его, Петьку, оставил - у него нюх на главарей. Вот и приходиться выкручиваться, вычислять.
   Может вон тот? Который в центр стола уселся, локти разложил, вроде бы молчит, но смотрит недовольно да поправляет иногда остальных, если что не по евоному. Так, а это кто голос подал? Блин, сразу и не приметил, в темный уголок забурился, чтобы в окошко не видать было. Главный не главный? Вроде старшой, по крайней мере над этими ребятами. По крайней мере все остальныесразу вякать перестают, когда он говорить начинает. Все таки наверное он. Надо еще толкнуть его ненароком, только как это сделать? Чтобы до него добраться, надо через всех сидящих у стола пролезть, да такой ведь и не словом, а пулей ответит.
   Невзрачненький расставлял заказанную еду по столу, норовя все глянуть на руку атамана и заставить его говорить, неважно что, главное громко и побольше.
   Так, надо дождаться когда он стакан поднимать начнет, вот и рукав вниз сползет, сразу и видать будет. Ошибиться нельзя, лучше следующий раз позырить, а сейчас промолчать.
   Кожаный и нервный поднял кружку, громко сказал тост и отпив, поставил её на стол. Услужливый бездельник, которого, как все знали, хозяин днржал из жалости, бросился было наполнить её пивом, но споткнулся и лоблил только что вставашего комиссара. Взбешенный тот вскочил под громкий гогот товарищей, а услужливый недоумок первое дело, что сделал, получил в глаз. Несмотря на это он бросился вперед, пытаясь оттереть
   Н-ну, что встал, ком-миссар? Достал, с-ствол, так пальни, а не хочешь, так с-спрячь.
   Реглан видимо колебался, с одной стороны над ним никто так не ржал, как сегодня. С другой стороны, если за такую провинность убивать каждого, то ничего не получишь, да и вряд ли найдешь такую прислугу. Тем более приезжающие на отдых команды, привозили об этом кабаке ояень хорошие отзывы.
   Ладно, - недовольно буркнул он. - Пусть живет.
   М-молодец, - рука потянулась и похлопала того по плечу, рукав задрался и показался краешек татуировки.
   Он! Точно он!
   Пьянка меж тем продолжалась своим чередом. Недоумок суетился все больше, пытаясь услужить, но видимо сегодня был не его день Трактирщик со все возрастающим неудовольствием наблюдавший за происходящим, вскоре отослал его на кухню, занявшись "дорогими гостями".
   ***
   Вечерело, упившиеся гости даже и не собирались устраиваться на ночлег. Недоумок во дворе доколол дрова и теперь выстраивал аккуратную поленницу. Завершив работу, он кивнул стоящему на часах бойцу, проводил взглядом патруль, прошедший по внутреннему двору и закрыл ворота.
  
Оценка: 4.23*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"